Премьер-министр Великобритании Борис Джонсон заявил, что Путин не начал бы войну, если бы был женщиной, и назвал российское вторжение в Украину «идеальным примером токсичной маскулинности».
Представитель Кремля Дмитрий Песков моментально ответил, что «старина Фрейд при жизни мечтал бы о таком объекте для исследований».
Может, Пескову это и кажется смешным, но Джонсон абсолютно прав.
Многочисленные исследования говорят о том, что чем выше уровень представленности женщин во власти страны, тем меньше вероятность, что эта страна станет участницей вооруженного конфликта.
Группа ученых из университетов Бригама Янга и Брауна утверждают, что чем выше уровень домашнего насилия в государстве, с тем большей вероятностью оно будет проявлять насилие в геополитике. Исследование 58 государств, пострадавших от гражданских войн в период с 1980 по 2003 года показало, что если женщины не представлены в парламенте, риск повторения войны со временем растет, но если женщины составляют хотя бы 35% членов парламента — риск возобновления войны стремится к нулю. Во многих странах, например, в Северной Ирландии и Либерии — женские движения стали основной силой, остановившей войну.
Женщины Либерии буквально воспроизвели сценарий, описанный в комедии древнегреческого драматурга Аристофана «Лисистрата» — они объявили мужчинам сексуальную забастовку до окончания войны. «Лисистрата» написана примерно в 411 году до нашей эры — то есть как минимум две с половиной тысячи лет люди продолжают наступать на одни те же грабли.
Сейчас происходит то же самое: мужчины развязывают и ведут войну, а женщины становятся движущей силой протестного и волонтерского движения. Почему? Дело явно не в биологических различиях: современные нейробиологи считают, что мозг у мужчин и женщин устроен одинаково. Остается только один ответ: дело в опыте и воспитании.
Женщины лучше мужчин знают, сколько стоит человеческая жизнь: в большинстве обществ по всему миру именно они берут на себя подавляющую часть заботы о детях, и им понятно, сколько усилий требуется, чтобы вырастить человека. Долгосрочные последствия войн тоже сказываются на женщинах: они заботятся о детях и пожилых родственниках в условиях военных действий, оккупации или беженства, они в одиночку кормят семьи, когда их мужья гибнут на войне, они чаще работают в НКО и помогающих профессиях, они терпят насилие, которое мужчины-ветераны приносят в семью после окончания войн.
Конечно, есть исключения, и войны развязывали не только мужчины. Когда женщины будут участвовать в принятии государственных решений наравне с мужчинами, возможно, со временем они поравняются и в уровне геополитической агрессии. Но зато в этом варианте будущего мужчины будут не реже женщин брать декретные отпуска, проводить время с детьми, заботиться о пожилых и больных родственниках, работать воспитателями и нянями. И тогда появится «Комитет солдатских отцов» и хэштеги «Отец, забери своего ребёнка домой с войны!». Но главное — равенство всех членов общества поставит под вопрос основные устои патриархата — иерархичность и культ силы, а именно они становятся причиной войн. У путинской войны и вовсе нет других причин: победа не принесет России никаких экономических и политических бонусов, а только укрепит эго одного человека, основанное, как выразился Джонсон, на токсичной маскулинности.
В любом случае, до наступления полного равенства между мужчинами и женщинами мы не доживем. Но присмотреться к статистике и сделать выводы можно уже сейчас — а она говорит о том, что что чем ближе страна к гендерному равенству и чем больше власти думают о правах женщин, тем меньше вероятность, что эта страна развяжет войну.