И когда я читаю предложение Юрия Данилова создать в Европе еще один университет русской эмиграции, который будет готовить будущую элиту, я не понимаю, какую из двух моделей он имеет в виду и зачем. С моей точки зрения, нужно иное.
Но начну издалека. Прекрасно помню, как впервые услышал эту идею еще весной 2014 г. на одной из прекрасных тусовок российской интеллигенции: а давайте создадим независимый университет за пределами РФ! «Да-да-да», — сказали мы все, и я тоже. И тут же некоторые выстроились в очередь к некоему человеку с очень большими деньгами. И сразу стало понятно, что если его создадут, то до большинства из нас очередь просто не дойдет, зато «средства будут освоены». Видимо, это понял и человек с деньгами — и не дал их никому.
А теперь — Свободный!
Расскажу теперь о своем опыте создания университета без денег. Это случилось в 2020 г., когда ряд преподавателей уволили из Высшей школы экономики и других традиционных университетов в связи с взятым курсом «фельдфебеля в Вольтеры». Они решили: вот мы, вот студенты, вот интернет — чего еще нам не хватает? Отчетности и бюрократии? Вот уж точно о них мы скучать не будем! И создали Свободный университет, к названию которого сначала добавлялось «в Москве», но скоро оказалось, что он вообще не привязан к месту, и дело тут не только в последней волне эмиграции-релокации. Хотя меня ниоткуда не увольняли, я охотно присоединился к этой затее на третий, кажется, день существования СУ, потому что идея показалась мне очень перспективной.
Нет, не то, чтобы я разочаровался в традиционной университетской модели, она прекрасна. Но в условиях нового, сетевого общества ее уже явно недостаточно. Всё больше появляется работ, в том числе престижных, где не смотрят на формальные дипломы, а в интернете — все больше возможностей для качественного самообразования. Ну, а время пандемии показало всем студентам и преподавателям, что дистанционное образование вполне возможно и даже имеет свои плюсы. Тут есть, конечно, и опасности: поверхностность и бессистемность, а медицину, например, так изучать вообще невозможно. Именно поэтому такие новые формы обучения должны не вытеснять, а дополнять традиционные, тем более, что о кризисе гуманитарного университетского образования сегодня говорят практически везде.
Вопреки тому, что пишет Данилов, Свободный университет — действительно бесплатная волонтерская организация, и это принципиально. Платны там только несколько курсов бизнес-школы, ну на то она и бизнес-школа. И, как ни странно, Свободный университет существует вот уже третий учебный год — и растет вал заявок не только от студентов, но и от преподавателей, и не каждого мы принимаем. Мир вообще так устроен, что деньги — далеко не единственный ресурс, за который человек готов работать.
Еще одна принципиальная черта Свободного университета — самоуправляемость. В нем нет профессиональных бюрократов, любые вопросы решаются голосованием, а любая бумажная работа сведена к необходимому минимуму. Я не скажу, будто это идеальная и беспроблемная система, но мне кажется, за ней большое будущее. И я рад, что участвую в этом проекте — и в то же время рад, что работаю в прекрасном традиционном университете в Вильнюсе. В конце концов, барочные стены и арочные своды — это прекрасно, равно как и живые лица вокруг тебя!
Не стены, а курсы
Вполне естественно желание преподавателей и студентов, покинувших родные университетские стены, взять с собой дух любимого университета и воссоздать его на новом месте. В Черногории недавно открылся клон факультета Liberal Arts из разгромленной Шанинки. Но… если честно, реально ли ее воссоздать на новом месте в прежнем качестве и объеме? И лучшие из студентов, оказавшихся за пределами родной страны, наверное, будут искать возможностей получить образование в признанном европейском ВУЗе. С этими же проблемами, кстати, сталкивается и Европейский гуманитарный университет, созданный белорусской оппозицией в Вильнюсе.
Вполне естественно, когда внезапные эмигранты создают на новом месте свои национальные школы уже просто для того, чтобы для детей переезд не был слишком травматичным. И то, как показано в серии статей Аси Штейн, одна из важнейших задач таких школ — мягкая интеграция в новую образовательную среду. Можно, конечно, «сидеть на чемоданах» и мечтать о скором триумфальном возвращении в Россию, но с ожиданиями можно и промахнуться. А жить надо здесь и сейчас. Студенты — взрослые люди, и для них такой «пузырь» может быть разве что временным убежищем — но не удачной жизненной стратегией. И когда я вспоминаю ту самую очередь к человеку с Деньгами, я очень скептично оцениваю перспективы его создания.
А что тогда стоит делать? Эта проблема, конечно, стоит только перед гуманитариями, потому что никакой «русской физики» не существует. А вот русская культура — вполне. По всему западному миру бушуют споры о возможности или необходимости ее отмены, как будто она вся целиком однородна и тождественна нынешнему режиму (в чем режим нас старательно убеждает). Но задача гуманитария не отменять и не охранять культуру, а собирать, транслировать и интерпретировать ее.
У Федора Достоевского можно найти мрачный шовинизм, у Иосифа Бродского — безудержное имперство, даже у Осипа Мандельштама — оду Сталину. Было. Но задача гуманитариев состоит в том, чтобы предложить читающей публике инструменты для актуального осмысления культурного наследия. Проще говоря, научить находить в традиционной культуре то, что делает нас лучше, а не то, что оправдывает наши мерзости, и сегодня эта задача актуальна как никогда.
Нам вряд ли нужны отдельные университеты, в которых мы будем преподавать всё то же и всё так же, как и в Москве, Питере, Новосибирске. Европа не оценит нашего желания остаться в уютном пузыре, да и нам это не полезно. Но Европе, как и нам, полагаю, нужны курсы по русской культуре, истории, литературе, философии и религии. Такие курсы могут читаться не только для русских, но и для любых других студентов и вообще людей, которым важно понять, как мы дошли до такой катастрофы и что надо изменить, чтобы предотвратить повторение.
Отменить русскую культуру невозможно, пока на планете живут миллионы ее носителей. Но ее необходимо изучать, оценивать, трансформировать — изнутри, не директивно, а творчески. Делать работу над ошибками.
Включите лучше телевизор
А вот что, на мой взгляд, действительно нужно создать во вполне традиционном стиле, и давно уже пора — так это полноценное русскоязычное телевидение, с концертами Макаревича и Шевчука, с новейшими блокбастерами, с познавательной документалистикой, с юмористическими шоу и политическими дискуссиями. Да, и вот тут точно не обойтись без людей с очень большими деньгами, но… война и так обходится недешево. И пусть выстраивается очередь. А Илон Маск пока пусть решает техническую проблему: как провести этот телеканал в каждый дом.
Чтобы простой трудяга с «Уралвагонзавода» или непростой менеджер из «Росгосраспила» могли бы уютно устроиться на диванчике с баночкой пивасика и культурно провести вечер не только с Киселевосоловьевопетросяном.
В чем разница? Телевизор — он для тех, кто уже нашел свой уютный диван. А университет — для тех, кто ищет дорогу.
