Центробанк отчаянно доказывает, что в российской экономике нет рецессии. Недавно его председатель Эльвира Набиуллина «очень призывала» ответственно относиться к разговорам «про рецессию, про грань рецессии». Теперь ее советник Кирилл Тремасов посвятил этой теме выпуск своего видеоблога «Что почем?», в котором рассказывает об основных экономических понятиях и логике действий ЦБ. Вывод Тремасова, разумеется, в том, что рецессии и близко нет.
Резкое торможение экономики усилило давление на ЦБ, чтобы он быстрее снижал ключевую ставку. В большинстве отраслей, не связанных с войной и госзаказом, производство снижается – отсюда и «разговоры про рецессию». Владимир Путин поддержал политику Набиуллиной по борьбе с инфляцией через за счет охлаждение экономики, но велел не перестараться. ЦБ доказывает, что у него все под контролем.
Тремасов приводит традиционные аргументы: рецессия – это выраженный экономический спад или снижение ВВП с устраненной сезонностью два квартала подряд (техническая рецессия). Но данные Росстата не фиксируют спада, за исключением первого квартала, зарплаты и доходы населения растут, безработица минимальна. Вообще, за последние 10 с лишним лет в России было три рецессии: в 2014-2015 гг., в ковид и после начала войны. Тогда ВВП сокращался, доходы падали, безработица росла. Сейчас ничего этого нет.
Эксперты давно поставили российской экономике диагноз: она разделилась на две части. Одна, «военная и государственная» продолжает расти, перетягивая ресурсы из другой, «гражданской и частной», которая сокращается. Поэтому кадровый голод сохраняется, а безработица остается минимальной (рекордные 2,1% в августе и 2,2% в сентябре), зарплаты продолжают расти и «средняя температура по больнице» остается положительной. В целом экономика тормозит: ВВП в годовом выражении вырос в третьем квартале всего на 0,9% после 1,1% во втором и 1,4% в первом, а в IV квартале, по прогнозам, может не вырасти или даже снизиться. Прогноз Центробанка – от минус 0,5% до плюс 0,5%.
Об угрозе рецессии предупреждают не только независимые экономисты, но также чиновники и провластные эксперты. О том, что «по ощущениям бизнеса мы на грани рецессии», говорил на ПМЭФ министр экономического развития Максим Решетников в июне. По расчетам ИНП РАН, экономический рост выдохся, и в сентябре физический объем ВВП с устраненной сезонностью был на уровне мая 2024 г. А близкий к Кремлю аналитический центр ЦМАКП отмечал сокращение выпуска большинства основных видов продукции обрабатывающей промышленности и непрерывный спад гражданских секторов я январе-августе (в общей сложности на 5,4%). ЦМАКП предупреждал о «рисках срыва в рецессию».
Тремасов, как и руководители ЦБ, признает «неоднородность динамики в различных отраслях» и даже то, что «это может вызывать определенные опасения» и за этим надо следить. Но ЦБ, поскольку инфляция не возвращается к целевым 4%, намерен продолжать жесткую политику долго, и разговоры про рецессию ему очень мешают, усиливая давление и требования снизить ставку.
Главное не в том, есть ли рецессия, а в состоявшемся переходе экономики к стагнации, считает экономист Сергей Алексашенко, бывший первый зампред ЦБ: «Какая разница, минус 1% или плюс 1% [изменение ВВП]?». Сам он в рецессию не верит: небольшой рост экономики косвенно подтверждается другими данными, например, о сборе налогов.
Суждение о переохлаждении или перегреве экономики зависит от оценки того, как повлияли на нее изменения, вызванные войной, считают аналитики «Твердых цифр». Большинство секторов после двух лет роста ВВП свыше 4% превышают тренды, сформированные до 2022 г., и в сравнении с ними экономика по-прежнему перегрета, но если рассматривать рост 2023-2024 гг. как новую норму, то экономика переживает не лучшие времена и диагноз – переохлаждение, объясняют они.
Что происходит на самом деле, покажет инфляция и скорость ее возвращения к целевым 4%, заключают аналитики «Твердых цифр». По мнению главного экономиста Альфа-банка Наталии Орловой, арбитром будет рынок труда: спад деловой активности, если он есть, должен будет отразиться в статистике занятости.
