Россия в сегодняшнем виде не способна перейти на мобилизационную экономику, поэтому стремиться к такой модели смысла нет, заявил вице-премьер Андрей Белоусов в интервью телеканалу «Россия 24».
Он привел в пример тридцатые годы XX века, когда власти СССР взяли курс на индустриализацию, чтобы ликвидировать отставание от западных стран и обеспечить развитие в военной сфере. В связи с этим Белоусов отметил, что «мобилизационной экономики не существует — есть понятие мобилизационного общества». «Это всегда военизированная история, это всегда отказ от личных интересов перед государственными», — пояснил вице-премьер.
Он считает, что в современном мире такая экономика, «хотя и другого типа», была создана в Израиле. «Думаю, что мобилизационную экономику нам создавать сейчас в таком плане смысла никакого нет, просто не получится это сделать», — констатировал Белоусов.
При этом он отметил, что Россия располагает «достаточно большим количеством резервов и рычагов, чтобы решить те задачи, которые ставит и президент, и сама жизнь».
Белоусов признался, что после начала войны в Украине он думал, что экономика России движется к хаосу и может потерять управляемость. По его словам, самым тяжелым был март, а также период с апреля по июнь. Основные сложности были связаны с нарушением цепочек поставок и проблемами в торговле, а также с ажиотажным спросом. Но система не «пошла вразнос», благодаря круглосуточной работе Минтранса, Минпромторга и ЦБ, добавил вице-премьер.
Белоусов считает, что сейчас России нужно заняться формированием долгосрочной экономической повестки. Он отметил, что 2023 год «будет гораздо легче», чем этот, «если ничего не произойдет», однако «достаточно жестким» с точки зрения финансов и дефицитного бюджета.
По словам Белоусова, долгосрочная повестка предполагает создание «самых благоприятных условий» для инвесторов, решение технологических задач, создание транспортно-логистических коридоров и поддержку экспорта. Он также считает необходимой социальную политику, направленную на снижение бедности и поддержку потребительского спроса. Кроме того, правительство уделит внимание «нескольким десяткам точечных проектов». «Это программа примерно до 30-го года. Если ситуация радикально не изменится», — отметил вице-премьер.
В середине июня Белоусов называл переход к мобилизационной экономике одним из возможных, хотя и наименее вероятных сценариев. Тогда он говорил, что такой путь означал бы «страдания миллионов людей». Вице-премьер считал наиболее предпочтительным сценарий ситуационного реагирования. «Для нас он очень привычный: какие-то проблемы нарастают, мы понимаем на горизонте двух-трех-пяти лет, что „что-то идет не так“, и мы вот в этом „что-то не так“ начинаем что-то менять», — описывал его Белоусов.
В октябре рассмотреть переход к мобилизационной экономике предложил ректор РАНХиГС Владимир Мау. Он говорил, что такая модель не противоречит рынку и не означает возврата к советским практикам. Однако признал, что мобилизационная экономика «усилит роль государства», создаст «специфичный рынок труда» и приведет к институционализации индивидуальных предпринимателей, малого и среднего бизнеса.
В июле правительство получило право вводить специальные меры в сфере экономики, чтобы оперативно удовлетворять потребности армии на фоне войны в Украине. Принятый Госдумой и подписанный Путиным закон разрешил кабмину расконсервировать «мобилизационные мощности и объекты», разбронировать материальные ценности госрезерва, устанавливать особый режим труда в организациях и изменять условия госконтрактов в пользу единственного поставщика.
