Объективная информация поступает людям на обработку через сформированную картину мира. Сочувствие у них номинально присутствует, но одновременно с позицией «удары по украинской инфраструктуре одобряем». Экономическая ситуация в России не обрушилась, как это ожидалось в марте 2022 года, острого дефицита в продуктах и лекарствах не наступило, а рост цен — привычное событие.
Первое падение поддержки СВО произошло к середине лета, когда стало ясно, что маленькой и победоносной военной операции не получилось. Было событие, которое на короткое время снизило поддержку СВО, — мобилизация, в сентябре-октябре, но уже через несколько месяцев все вернулось к привычным цифрам.
Апрельские новости о принятии поправок в закон о воинской службе снова привели к сокращению поддержки. Россияне скорее не одобрили поправки, хотя идею закрыть границы для уклонистов поддержали 63% респондентов, согласно исследованию ExtremeScan, проведенному сразу после оглашения решения.
Вероятно, мы скоро снова увидим выравнивание уровня поддержки спецоперации.
Но что же может повлиять на уровень поддержки СВО?
Должна ли реальная непосредственная близость к войне, когда в твоем городе или районе размещены войска, по улицам в направлении к границе движется военная техника, по соседству раздаются взрывы, разрушается инфраструктура и губернатор призывает участвовать в строительстве укрепсооружений, повлиять на отношение к войне как источнику этих проблем?
Агентство ExtremeScan 27–31 марта 2023 года провело исследование в трех приграничных областях: Белгородской, Брянской и Курской.
Что происходит на линии соприкосновения с войной?
Здесь война материализовалась уже с весны 2021 года, когда Россия начала стягивать войска к границе с Украиной. С зимы 2022 года все было окружено палаточными городками российских солдат, жители просыпались от звуков военной авиации над головой. Весной начали строить укрепсооружения вдоль всей границы. С первых месяцев войны в районы, граничащие с Украиной, регулярно прилетали ракеты. В июле 2022 года в Белгороде погибли пять человек — семья беженцев из Украины, а с октября 2022 года, в ответ на интенсивные бомбардировки украинской инфраструктуры, начались постоянные прилеты ракет и регулярные обстрелы приграничной территории России. Тогда же был введен режим повышенной готовности.
Население регулярно зовут укрыться в импровизированных бомбоубежищах. Периодически происходят диверсии, которые приписываются украинским военным. Есть раненые и убитые среди гражданского населения. Происходит эвакуация из особо опасных зон, люди и сами уезжают.
И есть от чего. 21 апреля в центре Белгорода прогремел взрыв авиационной бомбы – с российского бомбардировщика.
В утреннем выпуске новостей 21 апреля на телеканале «Россия 1» в сюжете о «нештатном» сбросе бомбы с Су-34 на Белгород ведущий произнес загадочную фразу: «Современная боевая техника позволяет российским подразделениям ликвидировать экстремистов в зоне СВО с минимального расстояния».
Как минимум, эта фраза отражает напряженный, но стоический настрой населения. Жители приграничья живут околовоенной жизнью, которая стала их новой нормой. Они активно участвуют в волонтерской деятельности, помогают военным, отправляют помощь жителям так называемых «новых территорий», пропускают украинских беженцев и тоже им помогают.
Ниже приведена таблица событий и изменения образа жизни жителей приграничья. В ней приведены изменения в личной жизни респондентов, а также военные события в населенном пункте.
Условия жизни
Вот сводки первой половины апреля — для примера, чтобы было понятно, в какой обстановке существуют регионы, граничащие с войной.
17 апреля в течение дня под обстрелы попали несколько населенных пунктов: Красное, Лозовая Рудка, Муром и Сподарюшино. Пострадавших не было, в Красном на ферме загорелось сенохранилище. Вечером того же дня глава Брянской области Александр Богомаз сообщил, что в районе села Запесочье была попытка незаконно пересечь границу со стороны Украины, нарушитель подорвался на заминированной защитной линии.
12 апреля в Белгородской области попали под обстрел несколько муниципальных образований. В селе Новостроевка-Вторая мужчина получил легкую контузию.
7 апреля губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков сообщил об обстрелах двух сел Шебекинского городского округа, погибло десять голов крупного рогатого скота.
6 апреля украинская диверсионно-разведывательная группа из 20 человек предприняла попытку проникнуть в Брянскую область, заявил губернатор региона Александр Богомаз. Попытка была пресечена, вооруженные силы нанесли диверсантам огневое поражение, сообщил Богомаз. Диверсанты попытались проникнуть в районе села Случовск Брянской области, недалеко от границы с Черниговской областью Украины. В тот же день под минометный обстрел попало село Новая Таволжанка Белгородской области, жителей обстреливаемых улиц вывезли на броневиках на безопасное расстояние, заявил губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков. Об обстрелах двух населенных пунктов также сообщил глава Курской области Роман Старовойт.
3 апреля украинский беспилотник дважды сбросил взрывное устройство на территории Севского района Брянской области: во время первой атаки пострадало здание районного военкомата, во время второй — управление МВД.
2 апреля под минометный обстрел попало село Николаево-Дарьино Курской области, ранения получили семь местных жителей, среди которых трое детей и девушка-подросток. В тот же день губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков сообщил об обстреле села Новопетровка.
1 апреля на крышу дома культуры в селе Дроновка Курской области с дрона было сброшено взрывное устройство, никто не пострадал. Более 20 прилетов также зафиксировали в селе Искра, сообщил губернатор Курской области Роман Старовойт.
Люди, конечно, напряжены. Рост тревоги отметили 55%, но это всего лишь на 5% больше, чем в остальной, необстреливаемой России.
Население из основной приграничной зоны либо отселено, либо люди уехали сами.
28% населения декларировали отъезд в связи с войной своих близких родственников, соседей или знакомых. 25% сами готовы тоже уехать в безопасную зону.
Чем больше военных событий происходит в населенных пунктах респондентов, тем больше готовность уехать, что естественно. Там, где военные события еще не наступили как непосредственная реальность, таких всего 17%. А там, где люди стали свидетелями обстрелов, разрушений ранений или гибели людей, готовы уехать в два с лишним раза больше: 34-39%. Наряду с растерянностью и паникой, мы увидели серьезный уровень консолидации, но не под флагом, а под обстрелами.
Волонтерство: добровольное, социально желательное и принудительное
Как показывают наши данные, пропагандистские репортажи и рассказы очевидцев, население регионов массово вовлечено в различные виды волонтерства.
Половина население высказывает желание участвовать в такого рода деятельности. Только четверть ни в чем не участвовали, самая активная группа — люди 40-60 лет. Мы видим массовое вовлечение — в целом, 67% — помощью военным. У 24% респондентов кто-то членов семьи участвовал или участвует в военных действиях в Украине. Это способствует готовности помогать — 83% таких людей участвовали в различных видах помощи армии. Среди тех, чьи родственники не участвовали в военных действиях, волонтерами становятся 61%.
В регионе встречаются лозунги вроде такого: «Помоги беженцам и помоги армии, иначе беженцем станешь ты». Беженцам из Украины помогают 29%. Жителям «новых регионов» (части Луганской, Донецкой, Херсонской и Запорожской областей Украины) — 23%. В интервью респонденты говорили в том числе о выезде на эти территории для оказания помощи.
Население трех областей примерно 3,8 млн. 67% помогающих армии составят около двух миллионов, охваченных такой активностью. Около 200 000 человек участвовали в строительстве линий обороны.
Интенсивность добровольной помощи и волонтерства наиболее высока в Белгородской области, поскольку там, видимо, расположено больше воинских частей. 37% белгородчан участвовали в помощи украинским беженцам (в двух других областях по 25%). Белгородская область — транзитная зона для жителей Донецкой, Луганской, а также и других областей Украины, вынужденно покинувших свои дома: за 2022 год, по официальным данным, через область прошли 33 тысячи украинских беженцев.
Половина населения высказывает желание участвовать в такого рода деятельности. Масштаб охвата выглядит впечатляющим: от 40% в Курской до 60% в Белгородской области.
Понятно, что высокие цифры помощи включают не только стихийное и организованное волонтерство, но и разовую помощь различным социальным группам, а также массовые — по месту работы и учебы — сборы средств, вещей, продуктов. Здесь участие не всегда добровольное.
Готовности помогать (или неготовности отказывать) способствует активность региональных властей. Постоянно происходят реальные или показательные мероприятия помощи пострадавшим от обстрелов, переселение граждан, восстановление жилья. Все СМИ ежедневно освещают/пропагандируют подобные мероприятия.
Губернатор — инструмент обороноспособности и пропагандистской войны
Поддержание духа сплоченности, демонстрации федеральной поддержки и активности губернаторов дает высокие результаты по уровню лояльности власти, прежде всего в Белгородской области.
Уровень удовлетворенности деятельностью губернатора наиболее высок именно там.
Очевидно, роль губернатора в формировании лояльности к федеральной власти, патриотического настроя и толерантности к войне стала инструментом формирования консолидации населения и погашения недовольства и протестов. Вот цитата недавней встречи губернатора Белгородской области со студентами Белгородского госуниверситета «Подвижничество как образ жизни»:
«Общество активно меняется, становится более отзывчивым, ориентированным не на себя, а на окружающих. Все больше людей становится волонтерами. Только волонтерское объединение нашего университета насчитывает более 5 300 добровольцев по самым разным направлениям. Также ученый совет университета принял решение о начислении абитуриентам дополнительно 10 баллов за наличие почетного правительственного знака «Доброволец Белгородчины».
Мы видим, что среди молодежи 18-29 лет только 16% начали бы войну (среди всех 51%), 48% против 24% по всей выборке поддержат остановку войны, 60% против 36% с пониманием относятся к уклонистам, и в два с лишним раза меньше поддерживают бомбардировки украинской инфраструктуры.
И 91% молодых белгородцев удовлетворены деятельностью губернатора! Губернатора, отвечающего за мобилизацию, за рытье окопов, куда молодежь активно привлекается.
Аппеляция к подвижничеству, помощи не только армии, но и жителям «новых регионов», украинским беженцам и активное участие власти в этих мероприятиях смещает моральную оценку управленцев войны.
Психологическая дистанция между волонтерством и добровольчеством (мобилизационном) сокращается. Не случайно основой нового закона о волонтерстве, принятого в 2018 году, стало не только взятие под контроль волонтерского движения в России, но и уравнивание понятия «волонтерство» и «добровольчество».
Какие последствия войны и жизни в приграничных областях влияют на отношение к войне в целом?
Мы включили в анкету три группы вопросов о фактах личной жизни или событиях вокруг.
Первая группа — это личные последствия войны. Это те же последствия, о которых мы регулярно спрашиваем всех россиян.
Вторая — личные события в приграничной зоне. Это то, что отличает жизнь в приграничье.
Третья — военные события в приграничье. Это то, что существенно отличает жизнь в приграничье.
Нам важно понять, какие события все-таки могут повлиять на снижение поддержки СВО.
Респонденты испытавшие комендантский час, досмотры, ограничения передвижения по региону, понесшие дополнительные расходы в связи с войной, столкнувшиеся с трудностями приобретения лекарств, товаров и продуктов, в целом в полтора раза более решительно настроены на вывод войск и мирные переговоры.
Эта зависимость соответствует картине по всей России.
Дискомфорт и сложности в личной жизни существенно влияют как на неготовность начать войну, так и готовность ее завершить.
Военные события, вероятно, должны влиять еще больше? Нет, удивительным образом, значимые пугающие события войны практически не смещают ответы жителей приграничья на вопрос, начали бы они войну или нет.
Более того, около 60% из тех, кто был очевидцем перечисленных военных угроз, не готовы поддержать решение Путина о выводе войск и начале мирных переговоров, а среди тех, кто не испытал этих тягостных событий, таких только 44%.
Готовность к добровольной мобилизации в регионах — 22%, на нее влияют военные события в регионе. По России в целом на февраль 2023 года только 15% мужчин готовы добровольно принять участие в военных действиях.
Половина мужчин-свидетелей потерь войны пробовали записаться в добровольцы против 30% среди тех, кто не нюхал пороху.
На готовности к мобилизации по приказу (36% мужчин) этот опыт никак не сказывается, цифры сопоставимы с Россией (там даже 40%). Если говорить о неготовности идти на войну, то, как и везде, самая молодая — «призывная» — группа респондентов меньше других готова на такие жертвы (для 18-29 лет это 29%, в среднем возрасте 30-55 лет — 15%).
К уклонистам жители регион относятся чуть менее лояльно, чем Россия в целом: 41% против 47% по стране относятся с пониманием, но в любом случае это больше, чем доля осуждающих: по приграничью 37%, по России – 32%.
Для боевого настроя респондента важно осознавать, что Россия в войне добивается своих целей.
Почти половина респондентов, которые считают, что Россия не добилась никаких целей, не хотят участвовать в СВО. Среди тех, кто верит, что Россия достигла всех или почти всех целей таких «пацифистов» всего 5-14%. Среди тех, кто оценивает достижения россии в войне на «четверку» мы видим максимум готовности воевать — 77%.
В целом, к мобилизации в регионе относятся более серьезно, чем по России. Война рядом и гражданские жители могут непосредственно видеть военнослужащих, отправляющихся на украинскую территорию, также как и возвращающихся в госпитали: 3% жителей приграничья отметили, что помогают в госпиталях.
За украинской границей у 24% родственники, с которыми приграничные жители поддерживают отношения. 20% отношения прекратили.
Наличие родственников не влияет существенно на воинственный настрой. Более влиятельным показателем оказалось изменение отношений с родными на Украине с начала войны.
Если отношения ухудшились, то больше доля ответов «начали бы войну» (63% против 51% среди всех), не хотят ее останавливать 82% против 50% по России). Здесь мы видим эффект «личного»: если «личный» украинец сказал тебе по телефону, что твоя страна — агрессор, то оправдать войну существенно легче.
Что будет, когда война придет на территорию России?
Дух общероссийской пропаганды и местный материализованный контекст в данном случае не оставляют сомнений, что такой сценарий является мотиватором для мобилизации и одновременно подготовкой к такому исходу.
Мы зафиксировали рост тревоги. Чем больше стреляют (Белгород), тем выше тревога!
Есть респонденты, кто отказывается или затрудняется отвечать на чувствительные вопросы, и судя по их настроению, они не готовы поддерживать войну, хотят уехать из этой зоны и уж точно не согласны участвовать в военных действиях. Их примерно 20-25%. Есть еще столько же, кто открыто говорит, что не начал бы войну год назад и закончил бы ее сейчас без достижения целей. Но протестная деятельность в этих регионах находится под зорким контролем, еще больше, чем в России в целом, «в силу особого положения региона». Даже протестные акции в виде одиночных пикетов медийно приравнены к преступлениям против основ конституционного строя и безопасности государства.
Другая половина сплотилась перед лицом опасности и готова давать отпор врагу. Цифры поддержки СВО в приграничных районах в ответ на прямой вопрос на протяжении войны всегда были на 5-6% выше, чем по России.
Война совсем близко, она уже здесь. И если она пугает, то пока не большую часть.
72% по региону, 77% по Белгородской области уверены, что в случае вывода российских войск с украинской территории, ВСУ будут продолжать боевые действия уже на территории России.
По России в целом так считают только 56%.
Эти опасения влияют на одобрению решения о начале войны и неготовности поддержать решение Путина о ее остановке: «надо идти до конца». Готовность к мобилизации также скорее всего связана со страхом довести войну до стадии внешнего вторжения и получить расплату за агрессию против Украины, о которой понимают или догадываются все, даже если называют ее «защитой интересов русских в Украине» или «освобождением Киева от нацистской власти.»
Цитата из комментария респондента в опросе по России: «мы нанесли столько зла Украине, что украинская армия неизбежно придет на нашу землю, и тогда мне придется защищать свой дом».
«Случайная» находка
Ситуация в приграничных районах стала для нас естественной лабораторией процессов, которые будут происходить в общественном сознании страны, когда война будет катиться на восток. Поиски факторов, которые могут повлиять на отношение к войне, приводят нас к неожиданным находкам.
Мы предполагаем, что по мере приближения войны и реальных боевых действий к территории России мы будем наблюдать дальнейшую поляризацию: консолидацию перед лицом опасности и рост открытой, убежденной поддержки войны у одной части населения, и рост (молчаливой) неподдержки у другой. Нет ответа на вопрос, насколько громким будет голос сопротивления войне.
Мы искали факторы, которые приведут к сокращению поддержки, но они оказались не новы — это личные издержки.
Мы нашли парадоксальный фактор, влияющий на рост поддержки войны, — ее близость.
Пока война проявила себя в приграничных регионах достаточно материально, чтобы сплотить, но недостаточно разрушительно, чтобы по-настоящему напугать и вызвать массовое отторжение и активный протест.
Эта фаза начнется позже.
