На этой неделе фармацевтический гигант Johnson & Johnson присоединился к растущему числу западных фирм, объявивших о снижении активности в России.
Компания уже отказалась от рекламы и остановила запись на медицинские испытания в России. Но стала объектом презрения за то, что зашла недостаточно далеко, по мнению сторонников полномасштабного бойкота России.
В ответ Johnson & Johnson заявила, что остановит поставки второстепенных средств личной гигиены, таких как жидкость для полоскания рта и крем для кожи Aveeno. При этом компания подтвердила «приверженность поставкам лекарств и медицинских изделий» в Россию.
Такой подход — это узкая этическая дорожка, по которой крупнейшие мировые фармацевтические компании пытаются идти в своих отношениях с Россией. С одной стороны — присоединиться к мировой тенденции, а с другой — не лишать российских пациентов жизненно важных лекарств.
«Если наши продукты не попадут к нуждающимся пациентам, люди умрут или столкнутся с серьезными последствиями», — заявил инвесторам в марте исполнительный вице-президент Johnson & Johnson Джо Волк.
Некоторые из крупнейших мировых медицинских и фармацевтических компаний, такие как Pfizer, Glaxosmithkline, Merck, Sanofi и Novartis, заняли аналогичную позицию, прекратив новые инвестиции, приостановив клинические испытания и ограничив продажи критически важных лекарств. AstraZeneca приостановила запуск новых исследований и набор добровольцев в текущие исследования, сообщил ее представитель.
В попытке показать, что они не получают прибыли от работы в России, многие пообещали направлять любые доходы от продажи лекарств благотворительным организациям и гуманитарным группам, которые поддерживают украинских беженцев.
«Перед фармацевтическими компаниями стоит особая дилемма», — говорит профессор Университета Содружества Виргинии Джуди Твигг, специализирующаяся на российской системе здравоохранения.
«Они сознательно пытаются продемонстрировать, что продолжат оказывать необходимую медицинскую поддержку российскому населению, которое, по их мнению, не несет ответственности за войну, но не собираются получать финансовую выгоду от этих продаж и будут направлять прибыль в Украину».
Для некоторых этого недостаточно. Джеффри Зонненфельд, профессор Йельской школы менеджмента, который возглавлял кампанию, призывающую бизнес уйти с российского рынка, говорит, что большинство ведущих мировых фармацевтических компаний просто «тянут время», утверждая, что они «отложили запланированные на будущее инвестиции, развитие и маркетинг, продолжая основной бизнес».
Но другие, кто настаивал на бойкоте России, говорят, что большая фарма до сих пор справлялась с этой дилеммой так хорошо, как только могла.
«Мы бы никогда не отозвали жизненно важные лекарства из какой-либо страны», — говорит Джереми Левин, председатель и генеральный директор биотехнологической фирмы Ovid Therapeutics, который является автором открытого письма от индустрии естественных наук, поддерживающего «экономическое размежевание» с Россией.
Но, как обнаружили Johnson & Johnson, Nestle и другие компании, сообщение о частичном уходе с российского рынка по гуманитарным соображениям будет жестко встречено возмущенными потребителями и обеспокоенным акционерами на Западе.
«Циник внутри нас нас говорит, что на самом деле компании просто хотят продолжать зарабатывать деньги на очень большом российском рынке», — считает Твигг.
«Со временем будет интересно посмотреть, насколько изменится их стратегия, поскольку они больше не могут осмысленно зарабатывать деньги, обслуживая российский рынок».
Несколько представителей отрасли отказались говорить с The Moscow Times для этой статьи, указав вместо этого на предыдущие заявления компаний об их решениях уйти из России.
Компании подчеркивают, что Россия является небольшой частью их глобального присутствия. И Pfizer, и Johnson & Johnson сообщили инвесторам, что продажи в России составляют менее 1% их общемировой выручки.
Что касается клинических испытаний, где Россия является гораздо более крупным рынком, особенно для исследований в области онкологии на ранних стадиях, эксперты заявили, что компании могут легко переключить набор персонала на другие рынки простым и недорогим способом частичного выхода.
Для России ставки потенциально намного выше. До 70% российских лекарств либо напрямую импортируются, либо производятся в России западными компаниями. И это несмотря на многолетнюю кампанию Кремля по стимулированию отечественной биотехнологической промышленности и повышению самодостаточности экономики.
Как и многие компании, ушедшие с российского рынка, фармацевтические фирмы заявляют о приостановке или прекращении деятельности, а не об окончательном уходе. Одни видят в этом попытку избежать ответного удара со стороны российских властей, но в движении за бойкот есть опасения, что бизнес оставляет возможности для возвращения на российский рынок в будущем, как только общественный резонанс утихнет.
Левин предостерег своих более крупных коллег от возобновления продаж второстепенных лекарств.
«Это было бы постыдно и представляло бы собой фундаментальное предательство и цинизм. Если компании готовы предать свои ценности и вернуться в страну, которая опустошила другую страну и убила так много людей, тогда акционеры должны задать вопрос: соответствует ли руководство этой компании ценностям, которых действительно ожидают совет директоров и акционеры», — сказал он.
«Я бы ожидал бунта акционеров по этому поводу. Как акционеры могут доверять этим компаниям в их этическом поведении, если они нарушают их ценности?».
