Родители рядового-контрактника Станислава Пивоварова из Краснодарского края почти две недели пытаются найти своего 21-летнего сына, отправленного в феврале на войну в Украину. В конце марта в одном из украинских телеграм-каналов мать солдата Татьяна Пивоварова нашла видео с пленным сыном.
Она написала запрос в расположенную в Ингушетии воинскую часть №75394, где служил сын, чтобы получить официальную информацию о его судьбе. И получила ответ:
«Рядовой Пивоваров находится в командировке».
«Нас не включают в списки пленных, мы разные данные находили, в какой-то момент пришла информация, что Стас в Днепропетровске в госпитале с серьезным ранением ног. Больше информации нет, мы не знаем, жив ли он сейчас, — рассказала The Moscow Times Пивоварова. — Минобороны пишет, что сын на задании, что видео, где он раненый, — это фейк. А как я могу не узнать своего сына, это был он!»
Уполномоченному по правам человека Татьяне Москальковой поступают многочисленные письма от родственников военнослужащих, которые были отправлены в Украину и перестали выходить на связь, рассказал The Moscow Times пожелавший остаться анонимным сотрудник аппарата. По его словам, сейчас в работе аппарата Москальковой находится около 400 таких обращений.
Украинские медиа с начала войны публиковали многочисленные видео с пленными российскими солдатами (личности некоторых подтверждались информацией из социальных сетей). По данным украинского вице-премьера Ирины Верещук, в Украине в плену находятся около 600 российских военных. Минобороны РФ в начале марта признало, что российские срочники попали в плен к украинским военным, но до сих пор не раскрывало данных об их численности.
По последним официальным данным Минобороны РФ от 25 марта, в Украине погиб 1351 российский военнослужащий. Украинские военные сообщали о 18 000 погибших россиянах. Заместитель госсекретаря США со ссылкой на данные военной разведки заявил о том, что в ходе конфликта погибло более 10 000 российских военных. Эксперты Conflict Intelligence Team, отталкиваясь от публиковавшихся в соцсетях данных об уничтоженной в Украине российской военной технике, оценивали число погибших в 7500 человек.
Последние данные ближе всего к оценке, которую The Moscow Times озвучил высокопоставленный сотрудник ФСБ в запасе:
«Реальные потери около 6500 человек, но цифра подвижная, данные постоянно уточняются. Какого-то внутреннего официального документа с количеством погибших нет, все они проходят неофициально как пропавшие или выбывшие».
Для сравнения: за 10 лет войны в Афганистане СССР потерял более 14 000 человек. В ходе обеих чеченских кампаний погибли 11 000 военнослужащих.
Запрос The Moscow Times в Минобороны РФ и пресс-секретарю президента Дмитрию Пескову о потерях российских военных в Украине остался без ответа.
Источник The Moscow Times в ФСБ утверждает, что погибшие могут неофициально числиться пропавшими или выбывшими, то есть не существует официального документа, подтверждающего их смерть.
Юрист правозащитной организации «Солдатские матери Петербурга» Антон Щербак в интервью изданию пояснил, что свидетельство о смерти выдает ЗАГС, есть ряд условий для этого.
«Должно быть в наличии тело, оно должно быть идентифицировано, оформлена медицинская справка о смерти, на основании которой выдается свидетельство о смерти. Показания сослуживцев, которые могли видеть гибель товарища или фрагменты тела, не являются безусловными основаниями для признания смерти. В этом случае признание военнослужащего умершим возможно в судебном порядке по истечении двух лет со дня окончания военных действий», — рассказал Щербак в беседе с корреспондентом The Moscow Times.
По его словам, даже наличие документов не помогает в идентификации погибшего: если тело сложно опознать, должна проводиться генетическая экспертиза, которая установит личность солдата.
В число пропавших без вести еще не опознанные солдаты тоже не попадают. Этот статус также должен установить суд: «Согласно статье 42 Гражданского кодекса, если в течение года о военнослужащем нет никакой информации, то родственники могут обратиться в суд, и только суд может установить такой статус».
Возникает юридическая коллизия: тела, которые так и не были переданы России, стихийно захоронены в Украине или просто не поддаются опознанию, не входят в число потерь, указывает юрист Анастасия Буракова. Такие военнослужащие не имеют юридического статуса и не числятся ни среди мертвых, ни среди живых.
«Вопрос про возможное сокрытие масштабов потерь лежит скорее в политической плоскости. Видимо, хочется показать картинку „победы“ без больших жертв со стороны российской армии, но в век интернета это весьма странная стратегия», — считает Буракова.
Если смерть военнослужащего не будет юридически установлена, родственники не смогут рассчитывать на компенсацию, уверены оба юриста. Ранее президент РФ Владимир Путин пообещал, что семьи погибших в Украине военных получат по 7,4 млн рублей.
Военный юрист, пожелавший остаться анонимным, пояснил изданию, что без передачи тел сторонами конфликта установить точное количество потерь и личности погибших невозможно. По его сведениям, сейчас учет погибших в Украине ведется плохо.
«Специалисты должны работать, собирать раненых, по возможности забирать тела и фиксировать погибших. Так было еще в первую мировую. Затем данные передают командиру, он готовит рапорт и передает данные вышестоящему командованию. Насколько я знаю, сейчас рапорты очень приблизительные подаются, точных данных потерь нет ни у кого», — пояснил он.
Проблемы с вывозом трупов действительно существуют, подтверждает директор правозащитной группы «Гражданин. Армия. Право» Сергей Кривенко. «Это связано с проблемами с логистикой, с организацией процесса. Военные же и технику бросают, и погибших, просто спасаются сами, — поясняет Кривенко, — и санитарные бригады не организованы в нужном количестве. Видимо, не ожидали такого затяжного сценария войны».
Передача тел погибших является четко регламентированной процедурой, и речь о ней официально пока не шла, рассказала The Moscow Times секретарь «Союза комитетов солдатских матерей России» Валентина Мельникова. «На переговорах тема вывоза тел не обсуждалась, насколько мы видели. А для того, чтоб их передать, нужно договориться, организовать гуманитарный коридор, выбрать безопасную дорогу, по которой из Украины в Россию отправятся рефрижераторы с останками. Также Россия должна передать Украине погибших. Это целый процесс, и пока, похоже, военным просто не до этого», — считает Мельникова.
Генетическими экспертизами для установления личности в России занимается 111-е Государственное бюро военной судебно-медицинской экспертизы. У бюро 17 филиалов при крупнейших военных госпиталях.
Военный судебно-медицинский эксперт, занимавшийся идентификацией погибших еще в первую и вторую чеченские кампании, согласился пояснить на условиях анонимности, как проводится такая экспертиза. По его словам, этот процесс может затянуться на длительное время.
«Проводится экспертиза каждого фрагмента. Даже если мы предполагаем, что все они принадлежат одному телу, это гигантская работа, — поясняет эксперт. — Уже после этого мы ищем генетическое сходство с предполагаемыми родственниками, как правило, они к этому моменту оповещены и сами обращаются к нам».
По словам судмедэксперта, информация о том, кому из военнослужащих могут принадлежать останки, есть у Минобороны: военные предполагают, какие подразделения несли потери на этом участке. Данные передают в военкоматы, оттуда лаборатории запрашивают контакты родственников. Эксперты-генетики берут у них материал ДНК и сравнивают с образцами погибших.
«Если людей не предупредить, многие могут просто не узнать, как и где искать сыновей, в каких лабораториях могут лежать останки. К сожалению, не всех погибших в Чечне удалось идентифицировать, потому что у многих просто не оказалось родственников или с ними не удалось выйти на связь. Тогда погибших хоронят, а генетический материал хранят на случай, если кто-то из семьи все же найдется».
Более сотни неопознанных солдат и мирных жителей, погибших в ходе войны в Чечне, были похоронены на кладбище в Ростове-на-Дону. Их генетический материал до сих пор хранится в банке данных, однако с годами вероятность опознания падает.
