Когда 7 марта российские солдаты впервые появились в херсонской городской клинической больнице имени Тропиных, они приказали главному врачу Леониду Ремыге снять висевший над входом украинский флаг. «Можете пристрелить меня, если хотите, но я этого не сделаю», – ответил 68-летний доктор.
Солдаты ушли, не настаивая, но это был самый безобидный конфликт в восьмимесячном противостоянии коллектива больницы с военными, сотрудниками ФСБ и оккупационными властями, которые пытались интегрировать ее в российскую систему здравоохранения. Ремыга пережил инсульт, его и другого врача арестовывали, в тюрьме заставляли кричать «Слава Путину» и петь российский гимн, а из 460 докторов к моменту освобождения Херсона осталось 70 – остальные бежали на подконтрольную Украине территорию.
Но персонал больницы, как мог, пытался противостоять давлению, с находчивостью придумывал способы не исполнять приказы и передавал данные о российских войсках украинским спецслужбам. Историю сопротивления в Херсоне рассказывают побывавшие в городе после его освобождения журналисты The Wall Street Journal.
Попытки сопротивления
Через несколько дней после первого появления российских солдат в больницу на бронетранспортере приехала еще одна группа, собиравшаяся переоборудовать ее под военный госпиталь. Она увидела расклеенные повсюду предупреждения о вспышке коронавируса. Главврач встретил военных в костюме химзащиты и заявил, что входить в больницу нельзя. Уловка сработала.
В последующие недели врачам все-таки пришлось принимать раненых российских солдат, а также жителей окрестных деревень. Затем стали поступать горожане – отравленные слезоточивым газом и избитые. Весной в Херсоне проходили массовые протесты против российской оккупации. Ремыга был на нескольких демонстрациях, как и ряд его коллег, которые также сообщали украинским спецслужбам о действиях российских войск. Затем в больницу стали попадать люди с ранениями ног – от срикошетивших пуль, так как солдаты начали стрелять в сторону протестующих.
В апреле жена, сын и внуки Ремыги перебрались на неоккупированную территорию, но он решил остаться. «Наша больница не могла стать российской. Так считали все сотрудники. Я не мог их бросить», – рассказал он WSJ. Но время после 8 мая, когда прошла последняя крупная демонстрация, «было периодом депрессии», признал главврач.
Мошенник в роли министра здравоохранения
За время оккупации к врачам несколько раз приходили люди, одетые в черное, – в больнице их считали сотрудниками ФСБ. Однажды они даже по просьбе Ремыги доставили инсулин, которого у него почти не осталось. В дальнейшем такие же люди участвовали в его аресте.
7 июня главврача вызвали на встречу с Вадимом Ильмиевым, которого назначили начальником областного департамента здравоохранения. (Ранее Ильмиев был соратником Виктора Медведчука, кума Владимира Путина, в Херсоне, а также возглавлял организацию «Больничная касса», которая много лет собирала деньги с врачей и учителей, не предоставляя обещанную помощь; против него открывали исполнительное производство из-за долгов перед банками, налагали арест на имущество, писали украинские СМИ. Ильмиев покинул Херсон вместе с отступившими российскими войсками.) В кабинете Ремыги, где проходила встреча, присутствовало несколько российских солдат, один из них ударил его рукояткой пистолета по спине, когда он хотел встать во время разговора.
Ильмиев обвинил Ремыгу в распространении антироссийских настроений в больнице и объявил о его увольнении. Он вызвал в кабинет старшую медсестру, 51-летнюю Ларису Малету, и назначил ее главврачом. Она протестовала, но безуспешно. «Им было все равно, они просто хотели взять больницу под контроль», – рассказала она WSJ.
Ремыгу хотели арестовать, но он потерял способность говорить. У него случился инсульт, и работники больницы убедили Ильмиева и россиян оставить врача в больнице.
Когда он стал поправляться, то попросил Малету согласиться стать главврачом с условием, что он поможет ей руководить: «Лучше вы, чем кто-то из них». Малета созвонилась с украинскими спецслужбами, чтобы объяснить ситуацию и дать понять, что она не перешла на сторону оккупантов. Дальше было особенно трудно, говорит она: «Восемьдесят процентов персонала понимали, что я делаю что-то полезное. Но двадцать считали меня коллаборационистом».
В дальнейшем Малета на словах соглашалась с требованиями Ильмиева, на деле же она и коллеги саботировали их. Но 1 августа она не выдержала, так как Ильмиев требовал активнее включать больницу в российскую систему здравоохранения, и уехала на неоккупированную территорию.
«Слава России. Слава Путину»
Между тем, в августе в больницу стали поступать российские солдаты, пострадавшие от обстрелов со стороны украинских войск, которые к тому времени получили американские гаубицы и ракетные комплексы. Однако не только пострадавшие, но и симулянты, желавшие убраться с передовой. «Один парень сказал, что у него проблемы с коленями», – рассказал начальник отделения травматологии Андрей Кокшаров. Рентген особых проблем не выявил, но солдат упросил врача помочь, и Кокшаров написал: артрит, необходима эвакуация. «Чем их меньше, тем лучше. Я был готов написать такое для всей армии», – говорит доктор.
Правда, вскоре за ним пришли четверо солдат, надели на голову мешок и увезли. Его жена обратилась за помощью к Ирине Свиридовой, местному кардиологу, которую Ильмиев назначил новым главврачом. Та отказалась, сказав, что этим занимается ФСБ. Правда, через несколько дней Кокшарова отпустили.
Но сотрудники ФСБ арестовали Ремыгу, который к тому моменту поправился, оставил больницу и скрывался у друзей и коллег: перед арестом на улице он снова увидел двух людей в черном. Врача вместе с семью другими заключенными держали в камере на четверых. Каждое утро, когда входил охранник, они должны были выстраиваться и говорить: «Слава России. Слава Путину». Тех, кто отказывался, жестоко били, вспоминает Ремыга. Их также заставляли учить российский гимн, а потом тот, на кого указывал охранник, должен был его петь.
Через неделю Ремыгу отпустили с условием, что он не будет появляться в больнице, которую оккупационные власти все жестче брали под контроль. 22 сентября в нее явились люди в черном и потребовали уничтожить всю украинскую символику, а документацию отныне вести на русском языке. Но уже через месяц местные власти объявили о начале эвакуации. Свиридова уехала на занятую Россией территорию.
В последние дни российские солдаты и чиновники оккупационной администрации пытались грабить больницу, а сотрудники спасали оборудование. Они уносили домой компьютеры, один доктор спрятал пульт дистанционного управления от томографа и сказал, что без него тот работать не будет. В итоге больница лишилась лишь микроскопа и центрифуги.
10 ноября российские войска оставили Херсон. На следующий день жители приветствовали украинских солдат.
