Год назад психиатры и правозащитники в один голос предупреждали о том, что война отразится не только на экономике в России, но и на психике россиян, а также на статистике преступлений и домашнего насилия.
Спустя несколько месяцев войны в СМИ начали появляться сообщения, подтверждающие эти прогнозы: вернувшийся с войны житель Нижегородской области убил жену, когда рядом в квартире были их дети, освободившийся из тюрьмы наемник ЧВК Вагнера зарезал 85-летнюю женщину в Кировской области, в Южной Осетии бывшего вагнеровца, завербованного из колонии, задержали по подозрению в убийстве прохожего. The Moscow Times попробовал разобраться, сбылись ли прогнозы экспертов спустя год войны и что будет дальше.
«Сразу обозначу контуры: я ожидаю увеличения числа депрессий и тревожных расстройств. Одновременно с этим надо ждать рост употребления алкоголя и наркотиков, увеличение числа суицидов и психотических расстройств, — рассказывал The Moscow Times психиатр Виктор Лебедев год назад, весной 2022 года. — Все это увеличит смертность и преступность, что завершит общую картину социального кризиса. Нечто подобное происходило и в пресловутые «лихие 90-ые».
Убийств стало больше?
К началу апреля 2023 года в России был зафиксирован рост числа убийств и покушений на убийство — впервые за 20 лет. В среднем, по данным Генпрокуратуры, рост составил 4% — до 7628 случаев, но в некоторых регионах убийств и покушений стало больше почти вдвое. Например, в Москве их число выросло с 269 до 413, в Белгородской области — с 52 до 102. На эту статистику обратили внимание юристы адвокатского объединения «Травмпункт», которое специализируется на защите жертв насильственных преступлений. В своем мартовском докладе они отмечают, во-первых, что в России происходило «устойчивое сокращение» числа убийств и покушений с 32 265 случаев в 2002 году до 7332 в 2021 — и поэтому даже небольшой рост уже показателен: он прерывает двадцатилетний тренд. Во-вторых, юристы отмечают особенно существенный рост числа убийств и покушений в регионах, расположенных недалеко от военных действий, в том числе в Белгородской и Курской областях. «Нужно смотреть, сохранится ли тенденция к росту чтобы начать делать конкретные выводы, — говорит ведущий адвокат «Травмпункта» Анастасия Шардакова. — Но пока точно можно сказать, что тенденция к снижению, которую фиксировали 20 последних лет, впервые изменилась в 2022 году».
Авторы доклада отмечают, что во множестве стран, которые в разное время участвовали в войнах, происходил рост уровня насилия в обществе — и как правило, «не во время войны, а по ее окончании». Исследования показывают также связь полицейского насилия с войной: участвовавшие в военных действиях силовики чаще применяют оружие и спецсредства, говорится в докладе. В России такие исследования проводились на примере полицейских, участвовавших в Чеченской войне, то же самое показывает статистика в США.
Адвокаты «Травмпункта» объясняют, что бывшие участники военных действий чаще пьют алкоголь (как указано в докладе, данные Росалкогольрегулирования уже показали рост розничных продаж алкоголя крепостью более 9% в России в 2022 году на 6,8%, а водки — на 5,9%), а в 70–80% случаев убийства в России совершают люди в состоянии опьянения. Еще одна причина роста числа насильственных преступлений — синдром посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), который может возникнуть не только у военных, а у кого угодно, кто столкнулся со стрессом или травмой. В числе проявлений ПТСР — импульсивность, гнев, риск алкоголизма.
Множество исследований, упомянутых в докладе, связывает рост домашнего насилия в США во времена войны во Вьетнаме именно с ПТСР. Причем само пребывание в горячей точке уже повышает вероятность насилия и жестокого обращения с детьми, даже если человек не брал в руки оружие.
Психиатр Виктор Лебедев рассказывает, что один из его собственных прогнозов, сделанных в прошлом году, касался возросшего уровня насилия. «И мы действительно видим в СМИ заголовки о том, что бывшие заключённые возвращаются совершают повторные преступления, — говорит он. — Я бы не делал из этого вывод, что «началась эпидемия насилия», будем честны уровень насилия в России всегда был довольно высоким. Но если говорить про конкретную группу — это действительно опасно, и тут вопрос в том, сколько этих людей оттуда вернулась и сколько их ещё вернётся. Скорее всего, в этой сфере последствия проявятся чуть позже, когда вернётся большинство». По оценкам Би-би-си, не менее 21 000 российских военных уже получили ПТСР за время войны.
Россияне стали депрессивнее
О том, что в России растет заболеваемость депрессией, врачи и участники фармацевтического рынка заговорили еще год назад. По данным аналитической компании DSM Group, продажи антидепрессантов в первом полугодии 2022 года выросли на 81,3% в деньгах и на 51,7% — в упаковках по сравнению с тем же периодом 2021 года. В начале весны всплеск спроса объясняли тем, что россияне начали запасаться лекарствами, боясь, что они исчезнут с полок, но и летом спрос на антидепрессанты оказался в полтора-два раза выше, чем в те же месяцы прошлого года. Данные оператора системы маркировки товаров «Честный знак» показали ещё больший рост продаж антидепрессантов в январе-июне 2022 года —на 66% в упаковках (их число дошло до 6 млн) и на 87% в деньгах (до 3,6 млрд рублей).
Эксперты Forbes из Российской психотерапевтической ассоциации объясняли ситуацию начавшейся войной, отмечая, что «количество людей с тревожно-депрессивными расстройствами в последнее время, очевидно, возрастает», потому что «происходящее вокруг не способствует психическому здоровью». В Научном центре психического здоровья добавляли, что на приемах люди стали жаловаться на переживания за родственников в Украине, за военнослужащих сыновей, на ухудшение экономической ситуации и долги. Врачи прогнозировали, что «дальше будет хуже», потому что у людей постепенно будет заканчиваться запас прочности.
Совместное исследование онлайн-школы «Психодемия», сервиса по подбору психологов Alter и ресурса HeadHunter показало, что в 2022 году потребность в психологах у россиян выросла по сравнению с прошлым годом на 62,87%. Количество сессий с психологами, заказанных через онлайн-сервисы, стало на 62% больше. Авторы исследования отмечают особенно яркие всплески спроса в марте и в октябре — после начала войны и после объявления мобилизации.
Психиатр Виктор Лебедев рассказывает, что год назад и сам прогнозировал ухудшение психического состояния людей в России, и считает прогноз сбывшимся, хотя судить об этом пока можно скорее по косвенным данным. «Мы например, знаем, что в 2022 году сильно вырос спрос на антидепрессанты, — говорит он. — Это может указывать на то, что люди стали больше страдать, психическими расстройствами, которые лечатся антидепрессантами — это не только депрессия, но и расстройство адаптации, тревожные расстройства». Лебедев отмечает, что его работающие в России коллеги говорят об увеличившейся нагрузке. «Люди приходят чаще, и говорят на приемах о специальной военной операции, о том, как она повлияла на их жизнь», — говорит он, добавляя, что массовая эмиграция тоже привела к росту числа депрессий и других психических проблем у россиян. «Психические расстройства — это всегда одна из ведущих медицинских проблем среди мигрантов», — отмечает Лебедев.
«За последний год россияне стали чаще обращаться к психологам, — соглашается Александр Арчагов, гендиректор НПО «Школа психологии». — Сначала с тревожностью, а потом с депрессивными симптомами». Он поясняет, что рост заметили и его коллеги, и специальные сервисы психологической помощи. «Коллеги-психиатры говорили, что у них были очереди, особенно после самого начала войны и после объявления от мобилизации».
Рост домашнего насилия во время войны — «как снег зимой»
В конце апреля «Травмпункт» также изучил данные о семейно-бытовом насилии в России. Адвокаты отмечают, что в этой сфере выводы делать особенно сложно, потому что в России нет отдельной статистики по домашнему насилию, хотя на эту необходимость не раз указывали в ООН. Но по данным Судебного департамента при Верховном суде России, за 2022 год российские суды рассмотрели 170 608 дел по статье КоАП РФ о побоях и привлекли к ответственности 108 420 человек. В большинстве случаев обвиняемых приговорили к штрафу, его средний размер — 5410 рублей. В центре поддержки женщин, пострадавших от домашнего насилия «Анна» отмечают, что в 2022 обращений на горячую линию по домашнему насилию, выросло на 5%, всего центр зафиксировал 61 224 обращения», — рассказывала “Коммерсанту” соавтор доклада адвокат Анастасия Шердакова.
«Важно понимать, что почему в России нет статистики домашнего насилия, — говорит основательница центра помощи жертвам домашнего насилия «Насилию. нет» Анна Ривина. — А нет ее потому что по сей день не принят закон, который определял бы этот термин. Даже если в идеальном мире полиция хотела бы нам что-то представить — у них не было бы механизма для этого».
Адвокат Мари Давтян в конце 2022 года поясняла, что рост домашнего насилия во время войны «ожидается, как зимой ожидается снег»: эту закономерность подтверждает множество научных исследований и статистических данных. Так, после войны во Вьетнаме в семьях военнослужащих США уровень насилия вырос на 15–16%. Но эти последствия проявляются как минимум через год или два.
Ривина добавляет, что любые негативные изменения в обществе — война, пандемия, сильные спады в экономике — приводят к тому, что женщины перестают обращаться в кризисные центры, пока все не станет совсем плохо. «Грубо говоря, нас лишают возможности работать на профилактику: в нормальной ситуации женщина может обратиться за помощью, когда муж на неё замахнулся или ударил в первый раз, — говорит она. — Теперь женщины терпят до последнего и придут за помощью, только если их будут избивать вплоть до угрозы жизни. Потому что не уверены, что уйдя от мужа, смогут себя прокормить, потому что не знают, куда бежать. Кто-то может действительно верить пропаганде и видеть в мужчине защитника, когда кругом еще худшие враги». Ривина поясняет, что в итоге уровень латентности домашнего насилия во время войны растет — и в том числе поэтому изменения трудно зафиксировать в статистике.
«Даже не говоря о медицинских диагнозах вроде ПТСР, люди возвращаются с войны с измененной нормой, с пострадавший психикой, и, конечно, себе позволяют больше насилия, — рассуждает Ривина. — То же самое происходило у нас в стране и после Чечни. Сейчас мы видим только крайние случаи, которые попадают в СМИ. Но когда все военнослужащие вернутся — мы увидим масштабный эффект».
«Не стоит забывать об отсроченных последствиях, — говорит Александр Арчагов. — Люди, погибшие на войне — это потерянные отцы, это поколение, которое будет расти без одного из родителей, с более низким доходом. Это усилит травматизацию, обнищание населения. Ещё угроза — милитаризация. Появление всех этих детсадовских парадов, сборки автоматов в школах — все это может негативно сказаться на психике и мы получим поколение, которое будет интересоваться не высокими технологиями и отношениями, а боевыми действиями. А значит, продолжит их вести».
