Первый. Международно признанные границы неприкосновенны, и тот, кто их нарушает, рано или поздно за это заплатит. Не случайно даже Армения официально никогда не признавала независимость Карабаха.
Но не менее важен и второй. Помимо прав государств на свою территорию существуют и права человека. Во время Второй мировой войны массово попирались и права государств, и права людей. Чтобы защитить государства, была создана ООН. Но один из первых документов, которые она приняла — Декларация прав человека. Их ООН поставила выше прав государства.
Где пределы суверенитета?
Причины вполне ясны: государство само по себе сильное, оно может позаботиться о себе, осуществить то, что мы называем суверенитетом. Человек намного слабее, он легко уязвим перед лицом недобросовестного государства. Не случайно нацистское государство стало нарушать границы соседей только после того, как внутри самой Германии были окончательно отменены права целых категорий людей.
Подобное творилось и творится и с другими диктатурами.
Мы часто слышим сегодня слово «суверенитет», и это очень важное и нужное понятие. Но, как и любое другое, оно может быть извращено. И самое распространенное его извращение выглядит примерно так: «Это наша суверенная территория, а значит, на ней мы творим со своими гражданами абсолютно что хотим, никто не вправе вмешиваться». Если такое происходит, то, как учит опыт, очень скоро не поздоровится и соседям.
Не мне сейчас давать указания властям Азербайджана и всему мировому сообществу, как должна выглядеть реинтеграция Нагорного Карабаха. Но я уверен, что теперь, после восстановления полного суверенитета, самый важный вопрос — соблюдение прав людей, которые живут на этой территории. Причем вопрос это не местный, он значим для всего мира хотя бы потому, что этот процесс станет прецедентом для подобных историй в будущем.
Позиция ООН, напомню, заключается в том, что первичны права человека, а не государства, и за это решение человечество заплатило десятками миллионов погибших во Второй мировой.
Какова цена моноэтничности?
Глядя на карту Европы и ее окрестностей, можно прийти к выводу, что государства по определению национальны: в каждом есть своя титульная нация, есть меньшинства, которые, в свою очередь, делятся на коренных (баски в Испании и Франции) и «понаехавших» (арабы и африканцы). И сразу возникает желание рассортировать эти группы людей: вот первый сорт, вот второй, вот третий.
И тут уже начинает пахнуть диктатурой, не правда ли?
Но, если посмотреть на карты остальных частей света, сразу станет очевидно, что так далеко не везде. В Африке, например, почти все нынешние границы были проведены колонизаторами совершенно произвольно, порой просто по линейке.
Более того, попытки сделать так, чтобы по одну сторону границы жили все «эти», а по другую — все «те», заканчивались, как правило, большой кровью. Когда Британская Индия получила независимость, она тут же поделилась на собственно Индию и на исламский Пакистан — и в ходе такого «деления» был убит примерно миллион (!) человек, а около двадцати миллионов стали беженцами.
Впрочем, и в Европе не всегда было, как сейчас (и уже ясно, что не всегда будет). Давайте посмотрим на этническую карту Польши между двумя мировыми войнами: сразу станет понятно, что невозможно было бы провести ее границы так, чтобы по одну сторону жили поляки и только поляки, а по другую — все остальные народы. Это приводило к острым конфликтам с соседями, прежде всего с Литвой, у которой Польша отобрала Виленский край. А еще с Чехословакией из-за Силезии, о Германии и СССР уж и не говорю…
После Второй мировой войны оказалось, что Сталин «подвинул» Польшу на запад, причем граница устоялась не сразу: Белосток с областью сначала вошел в состав Беларуси, а потом был передан Польше, как и несколько районов Львовской области, и проч. А главное, что был произведен «обмен населением», т. е. люди, проживавшие на территориях, оказавшихся в составе «чужого» государства, были выселены в «свое». То есть изгнаны из родного дома, если называть вещи своими именами. Какая судьба еще прежде того, при нацистах, постигла миллионы польских евреев, напоминать, наверное, не надо.
В результате сегодня Польша — страна одного народа; если не считать беженцев, то поляков в ней гораздо больше 90%. Но… стоит ли сегодня повторять этот трагический опыт насилия в других странах мира? Не думаю.
Если взглянуть на этническую карту Балкан или Южного Кавказа, какими они были до недавних войн, то картина будет еще гораздо более пестрой, чем в межвоенной Польше. Скажем, в республике Азербайджан живут представители многих других народов, а страна, в которой проживает больше всего азербайджанцев — это вообще Иран. Так сложилось исторически, и это не повод, упаси Боже, ни для пересмотра границ, ни для депортаций.
А дальше?
Идея национальных государств зародилась в Европе, когда, условно говоря, закончилось Средневековье и религия перестала сплачивать массы незнакомых друг с другом людей. Теперь они говорили о себе не «мы католики/протестанты», а «мы немцы/французы/англичане». Но эта эпоха, похоже, подходит к концу: Евросоюз выстроил какие-то новые, еще более эффективные механизмы интеграции.
В последние годы, впрочем, мы наблюдаем, как пандемия, а затем война заставили страны вновь заговорить о суверенитете и «откатить назад» некоторые из прежних решений, но нет сомнений, что будущее Европы — не в делении на множество враждующих с соседями национальных государств, а в той модели, которая была прекрасно сформулирована одним человеком в соцсетях: «Я, во-первых, каринтец, во-вторых, европеец, а в третьих — австриец». То есть главная его идентичность — региональная, а национальная стоит всего лишь на третьем месте.
И еще об одном уроке карабахских событий стоит напомнить, пусть даже и лишний раз. В начале 1990-х армяне одержали решительную военную победу. Но они не предложили азербайджанцам такого мирного решения, которое не выглядело бы крайне унизительным, — и все эти годы азербайджанцы готовились к реваншу.
Теперь победа, безусловно, за ними. Предложат ли они армянам такое решение, которое не будет порождать жгучую ненависть и желание мести?
Если вы скажете, что это невозможно, что вражда слишком глубока, я напомню вам, как удалось после нескольких жестоких войн в 1978 г. договориться Израилю и Египту, о чем в очередной раз напомнил нам новый фильм про Голду Меир. С тех пор они не воевали, на Синае теперь — толпы израильских туристов и дайверов, но ни одного солдата.
