Власти радуются исполнению бюджета, раздутого расходами на войну, не обращая внимание на то, как сказываются их усилия по выбиванию денег на экономике и ее будущем.
Врио главы ФТС Руслан Давыдов отчитался о результатах введения «курсовых» экспортных пошлин: с 1 октября, когда они начали действовать, «мы собрали <…> по этим решениям <…> порядка 117 млрд руб.». Он считает это хорошим примером: бюджету польза, а для бизнеса не очень чувствительно: «Нагрузка на бизнес, я считаю, что небольшая. <…> На общем фоне [годовой план для ФТС по перечислениям в бюджет] 6,5 трлн руб. 117 млрд — это незначительная цифра».
Дело, однако, не только в деньгах, но и во внезапном изменении правил игры. Большая часть компаний вынуждена просто подчиняться постоянно меняющимся правилам, но у некоторых нашелся асимметричный ответ.
Многие компании, заключившие с государством соглашения о защите и поощрении капиталовложений (СЗПК), после введения пошлин приостановили проекты, так как «очень существенно поменялась фискальная нагрузка», сообщил президент РСПП Александр Шохин. Этот механизм был запущен незадолго до войны — в 2020 г., а в 2021 модифицирован. В частности, в нем появилась возможность поставить на паузу выполнение обязательств инвестора и государства в случае существенного изменения обстоятельств (при этом стороны освобождаются от возмещения ущерба). Это и произошло.
«В СЗПК нет стабилизационной оговорки по экспортным пошлинам. А сейчас после октябрьского повышения экспортной пошлины многие компании на hold поставили свои проекты, которые входят в СЗПК, в соглашения в эти, потому что очень существенно поменялась фискальная нагрузка», — объяснил Шохин. РСПП, по его словам, пытается убедить правительство распространить стабилизационную оговорку на всю фискальную нагрузку.
«Минфин, правда, сопротивляется — говорит, что не для того мы не включили когда-то это, чтобы сейчас идти навстречу. А это очень важный момент — предсказуемость и определенность».
Это касается фискальной политики в целом. «На 2024 г. нам Минфин и правительство обещают сохранить базовые принципы налоговой политики. Но кроме налоговой политики есть еще и более широкое понятие — фискальная политика. <…> Можно через те же экспортные пошлины очень серьезно нагрузку повысить», — рассуждает Шохин. Он говорил, что для многих компаний введение «курсовой» пошлины оказалось равносильным двузначному увеличению налога на прибыль.
Минфин с радостью выполнил бы эту просьбу бизнеса, но стремительный рост расходов бюджета из-за войны не оставляет ему выбора, объяснял замминистра финансов Алексей Сазанов: «Давайте немного шире смотреть на картину: если будет предсказуемость расходных обязательств, будет обязательно предсказуемость в налогах, я вас уверяю <…> Я сам за предсказуемость, за последовательность, за отсутствие каких-то быстрых решений. В некоторых случаях, при определенных событиях без них просто не обойтись. Это те реалии, в которых мы живем».
Поэтому Минфин выбрал такую тактику: стараться не менять налоговую систему, но если где-то в экономике появляются излишки — заставить поделиться. Отсюда налог на «сверхприбыль», повышение налогов для «Газпрома», попытка снизить компенсации нефтяникам по демпферному механизму, которая привела к топливному кризису. «У нас другого выбора нет. <…> Если мы видим, где формируется экономическая рента или природная рента, <…> нам эти решения нужны», — объяснял Сазанов.
«Каждое неожиданное ограничение на экспорт снижает привлекательность инвестиций, — отмечал профессор ВШЭ Евгений Коган. — Ожидаемые запреты можно включить в бизнес-планы, а затем принять решение: выгодно инвестировать или нет. Но горизонт планирования властей для запретов — пара месяцев. Каждый раз, когда мы дергаем стоп-кран, наше развитие останавливается».
