Одни хотят приравнять гражданский брак с погибшими и ранеными на войне к официальному. Другие уверены, что война — не повод для морального релятивизма. Одни готовы вольно интерпретировать традиционные ценности, оправдывая даже убийства, когда они нужны государству. Для других традиционные ценности безусловны и тверды.
Этот спор надолго.
Публикация подготовлена медиапроектом «Страна и мир — Sakharov Review» (телеграм проекта — «Страна и мир»).
Гражданин патриарх
Председатель комитета Совета федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Клишас опубликовал у себя в телеграм-канале отзыв патриарха Кирилла на законопроект о «фактически брачных отношениях». Этот законопроект приравнивает женщин, состоявших в гражданском браке с погибшими и ранеными на войне, к официальным женам и предоставляет им те же социальные гарантии. Патриарх обратился к спикеру Госдумы Вячеславу Володину, сообщив, что законопроект «заслуживает поддержки».
Накануне этой публикации «Ведомости» написали, что против законопроекта выступили две вице-спикерки — Анна Кузнецова, жена священника и мать семерых детей, и Ирина Яровая. Источники газеты утверждают, что причина — нарушение традиционных ценностей. Получается, патриарх выступил за внебрачное сожительство, а православная Кузнецова считает, что даже СВО — не повод для морального релятивизма.
Вроде бы сам Володин занял сторону дам. Во всяком случае, рассмотрение законопроекта перенесли на неопределенный срок.
Много лет назад ныне покойный, а тогда могущественный протоиерей Всеволод Чаплин дружил с сенатором Клишасом и открыто конфликтовал с Володиным. Возможно, это совпадение, но выглядит так, что патриарх продолжает дружбы и антипатии, заложенные своим альтер-эго: он предал Чаплина, вышвырнул из своего ближнего круга, лишив всех постов, но на всякий случай продолжает ходить по протоптанным им тропинкам.
Как тут не вспомнить слова того же Чаплина, что «патриарх Кирилл — коллективный проект». Но утверждать наверняка можно только одно: автор законопроекта — Клишас, и он проложился против аргументов о традиционных ценностях письмом от самого патриарха, который по какой-то причине ему в поддержке не отказал. Хотя пока еще далеко не каждый законопроект нуждается в заключении Московской патриархии.
Прагматик всея Руси
Интересна в этой истории не столько судьба законопроекта, сколько то, что она проявила конфликт между двумя концептами традиционных ценностей. Назовем их условно «фундаменталистский» и «икономичный».
Первый — несколько наивный подход православных консерваторов, преимущественно мирян. Здесь их представляет Кузнецова, но к этому же кругу относится, например, Константин Малофеев. Их научили старцы, что в православии есть четкие правила и запреты, которые подлежат исполнению, а не интерпретации: нарушил — грех, не успел его исповедать и отмолить — попал в ад. Дальше пошедшие по этому пути христианские фундаменталисты стремятся распространить эти правила на всё общество с целью спасения человечества, в том числе — через лоббирование законов.
Проще всего это проследить на примере правых американских протестантов. Отсюда запреты на аборты, сложность разводов и так далее. Отечественные консерваторы набирались опыта как раз в этих кругах. Ещё до 2014-го года Малофеев и Мизулина-старшая сотрудничали с ультраправой американской организацией «Мировой конгресс семей». Тогда исследователи называли это «моралистическим поворотом Кремля».
Но патриарх Кирилл и церковная корпорация оказались только временными, ситуативными попутчиками православных моралистов, в силу гораздо более гибкой версии традиционных ценностей. Они относятся ко всем этим правилам и запретам исходя из богословского принципа икономии — снисхождения к нарушениям, если они продиктованы практической пользой. В случае РПЦ — государственными интересами. Здесь вопрос приоритетов: государство «хорошее» и заслуживает поддержки, потому что стоит на защите традиционных ценностей (как у моральных фундаменталистов), или эти ценности относительны и используются для сохранения сверхценности — государства.
Согласно такому «икономическому» подходу, государственные нужды искупают любые грехи, придают им смысл и даже сакрализуют. И гражданский брак — уже не блудное сожительство: в случае героев СВО он преображается в настоящий безгрешный брак. Гражданские вдовы могут прямо держать спину и получать материальное подтверждение своего почетного статуса, тем самым, вероятно, обеспечивая поддержку войны и благодарность заботливому государству. Руководитель правового управления патриархии игумения Ксения Чернега уже разъяснила, что церковь в лице патриарха выступила за законопроект не просто так, а потому что поддерживает поручение самого президента о внесении таких поправок.
Чужой завет
Сексуальная этика вообще претерпела существенные изменения. Когда государство объявило борьбу за повышение демографических показателей, церковь внезапно одобрила добрачный секс. Но при одном условии — рождении ребенка. Такая мораль явно следует, например, из снятого телеканалом «Спас» игрового фильма (назвать его художественным рука не поднимается) с элементами документального «Мамино письмо».
Это агитационный материал против абортов. Фильм, режиссер которого — сын рокера Гарика Сукачева Александр, шел в российском прокате, показы устраивали в православных семинариях и на оккупированных территориях Украины. Главная героиня «Маминого письма» забеременела от однокурсника, и весь фильм на нее давят православная подруга, врачи и психологи, чтобы она не делала аборт. Правильно сделанный выбор в пользу материнства превращает ее в счастливую прихожанку.
Мужчины в этом фильме показаны исключительно как источник биоматериала: ни ответственности, ни вины, ни выбора у них нет — как тут не вспомнить песню Нойза »Самка богомола». На традиционные ценности это непохоже. Контрацепция, как и целомудрие в «Мамином письме» не упоминаются. Получается, что роды искупают грех добрачного секса. Инициативу о выплатах беременным школьницам в церкви тоже поддержали.
Можно было бы предположить, что такие сдвиги в общественной морали способствуют пусть кривому, но смягчению нравов, по крайней мере, понятие «внебрачные дети», кажется, кануло в лету. Если бы такая же метаморфоза не происходила с убийствами. Когда патриарх сказал, что смерть во время «междоусобной брани» приравнивается к жертве, которая смывает все грехи, это показалось неудачной формулировкой: вошел в раж, перестарался, не может же он на самом деле так думать…
Но с тех пор эта мысль стала в церковной среде само собой разумеющейся. «Конечно, убийство — грех, но убийство на войне не вменяется солдату, воину как грех, потому что на войне он родину защищает» — четко сформулировал недавно в интервью RTVi Дмитрий Василенков, главный военный священник духовенства, окормляющего военнослужащих ВС РФ и сотрудников силовых структур в зоне проведения спецоперации, самое что ни на есть официальное лицо патриархии. Убивать в интересах государства — не грех. Икономия.
Будет ли принят законопроект о «фактических браках», пока неясно. Но он уже породил в кулуарах Госдумы некоторую дискуссию о традиционных ценностях. А Кузнецова с Яровой, вероятно, уже удивились позиции патриарха: всю жизнь он пытается угодить фундаменталистам, но каждое новое поколение консерваторов, начиная с 1990-х, идентифицирует его как чужого.
