Когда Мао Цзэдун в декабре 1949 года прибыл в Советский Союз, начался один из самых странных государственных визитов в истории дипломатии. Формально председатель КНР приехал в Москву на празднование 70-летия Иосифа Сталина. Но на деле он хотел заключить с ним новый китайско-советский договор о дружбе. Сталин сначала отказывался от обсуждения, и Мао решил попросту высидеть договор. Он пробыл в СССР более двух месяцев — пока Сталин не сдался и не подписал документ.
Как бы ни была стара эта история, она в перверсивном повторяется сегодня. Во-первых, в последние годы в Китае переживает ренессанс культ Мао, а в России снова открыто чествуют Сталина. Только расстановка сил изменилась. На сей раз это Путин прибыл с — по нынешним меркам — необычно долгим визитом в Китай, чтобы выразить почтение Си Цзиньпину. С 31 августа по 3 сентября Путин находился в стране: сначала участвовал в саммите Шанхайской организации сотрудничества в Тяньцзине, затем присутствовал на большой военной параде в Пекине.
Во-вторых, другой момент, связывающий этот визит с анекдотом о Мао в Москве, — это странное и одновременно показательное отношение диктаторов ко времени: не только к рабочему времени и переработкам в командировках, но и к собственной жизни. Когда Путин и Си шли во главе делегации почетных гостей, микрофоны уловили их разговор. Путин сказал, что биотехнологии постоянно развиваются, и благодаря прогрессу в трансплантологии, можно в старости становиться все моложе, а то и вовсе достичь бессмертия. Си поделился прогнозом: в этом столетии люди смогут жить до 150 лет.
Позднее на пресс-конференции Путин подтвердил, что беседовал с Си о долголетии – и то же самое обсуждал с Сильвио Берлускони во время одного из предыдущих визитов. Многократный премьер Италии, прославившийся своими многочисленными пластическими операциями, умер в 2023 году.
Социалистическое воскресение мертвых
С одной стороны, возможно, разговор о бессмертии был заранее срежиссирован. Ведь Путин и Си — тоталитарные контролеры, от которых трудно ожидать спонтанной философии на красной ковровой дорожке. А сам обмен мнениями о «вечной жизни» можно истолковать как почти прямое послание Западу: «Мы здесь надолго. Очень надолго».
С другой стороны, Путин и Си наверняка действительно мечтают жить вечно. Кстати, Путину не нужно смотреть в сторону американской Кремниевой долины, где вот уже несколько лет расцветают стартапы, эксплуатирующие мечту о «долголетии». Ему не нужно читать Оскара Уайльда или смотреть фильм Джармуша Only Lovers Left Alive, чтобы прийти к мыслям о бессмертии. Именно в России — точнее, в поздней Российской империи и раннем СССР — политические утопии с идеей бессмертия были особенно живучими.
Более ста лет назад плеяда русских мыслителей провозглашала отмену смерти своей задачей. В сборнике «Новое человечество» (2005) культурологи Борис Гройс и Михаэль Хагемейстер дают обзор этих одновременно причудливых и в свое время влиятельных идей.
Все началось с философа Николая Федорова, умершего в 1903 году. Он считал, что социализм должен распространяться не только в пространстве, но и во времени, что с помощью технического прогресса нужно положить конец «грязи умирания» — и воскресить умерших, чтобы они также обрели социалистическую справедливость. Похожие идеи выдвигали и «биокосмисты» — группа, возникшая в 1920-х в СССР. Для них в настоящем коммунизме должно быть отменено и последнее частное имущество — индивидуальная продолжительность жизни.
Огромное мировое время — и крошечная человеческая жизнь
Борьба с смертью в СССР не была чисто философской. Александр Богданов, соратник Ленина, в середине 1920-х основал Институт переливания крови для «омоложения жизненных сил». В своей работе «Борьба за жизнеспособность» (1927) он описал случай 50-летнего революционера, которому влили кровь 20-летнего. Тот, по словам Богданова, стал работоспособнее, стал лучше видеть и перестал храпеть. (Позже сам Богданов погиб, перелив себе несовместимую по группе кровь студента.)
Люди, увы, все еще умирают и не живут по 150 лет. Но биополитические утопии вечной жизни стали одной из причин, по которым Ленина забальзамировали — на случай, если удастся его воскресить.
Вполне можно себе представить, что Путин с Си хотели бы, если не получится стать бессмертными, чтобы их забальзамировали, – как Ленина и Мао. Хотя, судя по их разговору на военном параде, лучше бы до этого не доходило вовсе. Что эти утопии так хорошо ложатся именно на них — не случайность. Желание жить вечно — ключевая черта диктаторского существования.
На это указывал философ Ханс Блуменберг в книге «Жизненное и мировое время» (1986). Под первым он понимал ограниченную жизнь индивида, под вторым — бесконечное время истории. Пропасть между этими двумя временными горизонтами — это «нарциссическая рана» человека: приходится с горечью осознать, что ему отпущена лишь ничтожная жизнь на фоне бескрайней истории, в которой он не успеет прожить все возможные жизни. Мир пойдёт дальше — без него.
Общество вампиров
Чтобы закрыть разрыв между жизненным и мировым временем, пишет Блуменберг, обычный человек пытается «выиграть время». Для этого мы и используем технологии: от высокоскоростных поездов до голосовых сообщений. Цель — сократить «обязательное время» на поддержание жизни и расширить «возможное время» для свободного выбора.
Блуменберг пишет не только об этих, порой жалких попытках, но и о «абсолютном нарциссизме» диктаторов, которые в своем деланом величии пытаются слить индивидуальное и историческое время. Он приводит в пример Гитлера, который хотел построить нацистскую мировую империю еще при своей жизни — с молниеносными войнами и сверхзвуковыми ракетами. А когда поражение стало неизбежным, решил, что и мир должен погибнуть вместе с ним — как в «Гибели богов» Вагнера.
Путин и Си, конечно, не Гитлер. Но о Путине можно сказать, что его стемление к вечной жизни — это смерть других. Уже в 1920-е русские утопии бессмертия были, по словам Бориса Гройса, «обществом вампиров». Современные диктаторы — это политические Дракулы. Чтобы стать бессмертными в учебниках истории, они готовы на все. Си сажает в концлагеря уйгуров в Синьцзяне. У Путина — более миллиона раненых и убитых солдат с начала вторжения в Украину.
Больше крови и настоящий вампир не выпьет.
Во вторник в Пекине Путин встречался и с премьер-министом Словакии Робертом Фицо, единственным из европейских лидеров, кто счел возможным приехать на парад в Пекин. Фицо вежливо спросил Путина: «Как вы себя чувствуете?» Путин (который перед тем, выступая с речью, говорил необычно для себя невнятно и будто севшим голосом) ответил: «Если я жив, значит всёе хорошо».
И ему, похоже, действительно поверили.
