Есть мнение, что в Москве не приживается сложная архитектура мировых звезд — архитекторов. Меня спрашивают, почему в сравнении с другими столицами почти не появляются новые звездные здания, а немногие исключения с архитектурной точки зрения довольно простые.
Это сложный и многосоставной вопрос, на него можно смотреть с нескольких сторон.
Говорить, что сложная архитектура в Москве не приживается, на мой взгляд, неправильно. Кстати, традиция делать яркие, современные, острые проекты в историческом городе сложилась именно в Москве — в эпоху конструктивизма, в 1920-е годы. До этого в Европе такой практики, можно сказать, что и не было. Но потом все ушли далеко вперед, а мы вот только относительно недавно стали возвращаться к этой теме.
Яркие проекты, вполне себе убедительно звучащие по абсолютно гамбургскому счету, в том числе и на международной арене, бесспорно, в Москве есть. И реализованные, и в стадии проектирования, и строящиеся. «Зарядье» со своим стеклянным куполом и концертным залом, технопарк Сбербанка в Сколкове по проекту Захи Хадид, небоскреб студии MVRDV на Садовом, проект Herzog & de Meuron на «Бадаевском», стадион «Лужники» и Дворец художественной гимнастики, даже Хельмут Ян в «Сити». Во-вторых, даже когда звездный архитектор делает не здание-достопримечательность, а что-то более простое (как Dominion Tower Захи Хадид), это все равно здание звездного архитектора.
Кроме того, многое из звездной архитектуры в таких городах, как, например, Нью-Йорк или Лондон, создается, по сути, их локальными архитекторами, — которые просто являются международными звездами. То есть вопрос звездной архитектуры можно рассмотреть и как раскрутку локальных архитекторов.
Но главное — когда Норман Фостер строит здание-«огурец», которое становится звездным, дело не только в том, что Норман Фостер действительно талантливый архитектор, но и в том, у него под рукой строительная индустрия, способная построить «огурец» — сложное здание с такой объемной несущей конструкцией, которая одновременно становится фасадом.
Наличие сложных, необычных звездных зданий — это вопрос не только того, чтобы нарисовать необычную картинку. Просто строительная индустрия не всегда бывает готова к таким проектам, и многим архитекторам не на чем развернуться. Когда звездный архитектор приезжает в Россию, он сталкивается с этими же проблемами и задается вопросом готовности девелопмента реализовывать сложные дорогостоящие решения. У нас пока такой готовности нет, хотя она прорастает. Нам еще надо поработать над нашей строительной индустрией в комплексе: проектирование, производство конструкций и материалов, стройка, управленческие решения.
В большинстве мировых столиц этот процесс идет уже десятилетия. А у нас начался относительно недавно. Попытки делались и при Юрии Михайловиче Лужкове, но давайте по-честному скажу, что реальных шансов снести ЦДХ и построить на его месте «Апельсин» Фостера было немного. Проект «Хрустальный остров» того же Фостера, еще более амбициозный, так же было невозможно принять и реализовать по сумме управленческих решений. Я очень рад реализации проекта Фостера в Екатеринбурге, потому что это подразумевает очень сложное технологическое решение. Да и дорогостоящую работу архитектора, за которую у нас не принято платить. Культура работы с международными звездными архитекторами пока еще не сформировалась. Мы находимся в этом плане на довольно ранней стадии и сейчас только помогаем нашим современникам, российским архитекторам, стать звездами мирового уровня.
Еще, говоря о том, что в Москве не приживается сложная архитектура от звездных архитекторов, нужно понимать, с чем сравнивать. Сегодня эпицентр сложной архитектуры — Китай или Дубай. Европа и США не сказать, чтобы строили много сложной архитектуры, там больше рациональных проектов. Сколько построили за последние годы в Нью-Йорке? [Транспортный узел] Oculus и Vessel Томаса Хизервика. Вот два объекта действительно сложной формы и довольно ярких конструктивно. При том что в Нью-Йорке богатейшая культура создания сложных объектов.
И цена таких объектов очень высока везде. Цена не только в смысле стоимости строительства. Oculus – это проект, просто погрязший в проблемах: чудовищные судебные скандалы, масса недовольства, гигантский бюджет. То же самое можно сказать про Филармонию в Гамбурге: строилась больше 10 лет, превысив в 10 раз бюджет, тоже погрязла в скандалах. Заметная строительная неудача и один из самых масштабных строительных скандалов в Европе за последние 10 или 20 лет. При этом, да, — знаковый проект знаковых архитекторов. Любой вопрос при тщательном изучении показывает, что и везде не все так просто и однозначно.
Еще пример демонстрации мощи строительной машины — здание Центрального телевидения Китая (CCTV) в Пекине, с гигантской консолью. Но если посмотреть историю создания этого здания, сколько там было ручного труда и сколько пострадавших на стройке… Мы бы ужаснулись, если бы в Москве случилось что-то подобное. Да, Китай с дешевым ручным трудом и мощнейшей экономикой может, наверное, позволить себе сегодня больше, чем мы.
Но наш приоритет — хороший, качественный, элегантный дизайн и формирование комфортной среды. Все-таки рост должен быть не скачкообразным. Правильнее двигаться и развиваться в естественном темпе, показывая с каждым новым проектом все более качественную архитектуру, не пытаясь поразить весь мир. Вопрос же не в этом. Вопрос, как ежедневно улучшается качество города. И, на мой взгляд, качество Москвы развивается стремительно и будет расти в ближайшие годы. Конкурс проектов для домов по реновации даст свои плоды, и я уверен, что среднее качество и отдельных домов, и целых районов заметно вырастет. Да, сейчас нам сложно похвастаться обилием знаковых проектов от знаковых архитекторов. Зато мы, безусловно, можем гордиться тем, как выросло качество Москвы за последние 10 лет. Для тех, кто живет в Москве, это не так заметно, но для любого стороннего наблюдателя изменение поразительное. Как город мы сделали огромный шаг вперед. А отдельные проекты мы еще увидим.
