Американская традиция изучения России имеет глубокие корни. Во времена холодной войны в США сформировалась уникальная школа советологии. В 1990-е годы роль этой школы в практической политике несколько снизилась, трансформировавшись в более широкую сферу «исследований постсоветского пространства». Однако специалисты-советологи продолжали играть важную роль, они занимали весьма высокие позиции в Белом доме, Государственном департаменте, Министерстве обороны, Совете национальной безопасности и разведывательном сообществе при администрациях Билла Клинтона, Джорджа Буша-младшего, Барака Обамы и Джо Байдена.
Доверенные лица
Действия Дональда Трампа в российском направлении после его возвращения в Белый дом с трудом выписываются в какую-либо последовательную логику. Возможно, часть этих шагов — простое совпадение, но их слишком много, чтобы не заметить закономерности. Не исключено, что подобная политика отражает изоляционистский подход к внешней политике Трампа. Можно рассматривать ее и как попытку позиционировать США как независимого посредника в урегулировании российско-украинского конфликта, дистанцированного от союзников и демонстрирующего особый статус «арбитра». Однако в любом случае, наблюдаются серьезные противоречия.
Еще на этапе предвыборной кампании Трамп назвал людей, кого намеревался назначить на ключевые посты во внешней политике, и многие из них были политики с репутацией «ястребов» в отношении Москвы. Прежде всего речь шла о Марко Рубио и Майке Уолтце. Будучи конгрессменами, оба неоднократно делали жесткие и резкие заявления в адрес России. Уолтц после скандала с перепиской в «Сигнале» был снят с должности советника по национальной безопасности и теперь готовится занять пост постоянного представителя США при ООН. Его кандидатура уже одобрена профильным комитетом Сената, и в ближайшее время ожидается голосование всей палаты.
С одной стороны, Трамп едва ли рассматривает ООН как перспективную площадку для отстаивания национальных интересов США: напротив, он последовательно демонстрировал скепсис к международным структурам и выводил страну из ряда организаций под эгидой ООН.
С другой стороны, внимание заслуживает уникальная институциональная комбинация: впервые со времен Генри Киссинджера один и тот же человек совмещает должности государственного секретаря и советника президента по национальной безопасности. Сегодня Марко Рубио отвечает одновременно и за выработку внешнеполитического курса, и за формулирование стратегических приоритетов, и за их реализацию. Это свидетельствует о беспрецедентно высоком уровне доверия Трампа к нему в вопросах международной политики и национальной безопасности.
Во время предвыборной кампании Дональд Трамп назвал также и своих внутриполитических союзников, которых планировал назначить на посольские должности, однако среди них не оказалось кандидата на пост посла в России. Вместо этого президент сделал ставку на назначение специальных представителей: Кита Келлога и Стива Уиткоффа, ближайших доверенных коллег. В отличие от послов, спецпредставители не проходят через сложную и затяжную процедуру утверждения в Конгрессе, их назначение осуществляется простым указом президента. Это позволяет Трампу обходить традиционные механизмы контроля, усиливать личную вертикаль принятия решений и формулировать собственные приоритеты.
Кадровые чистки
Тем временем в Государственном департаменте прошли беспрецедентные сокращения как штатных сотрудников, так и финансирования. Под удар попали и те подразделения, которые занимались российским направлением. Были расформированы целые структуры: например, центр по анализу российской дезинформации, созданный при Энтони Блинкене. Можно было бы предположить, что новая администрация просто стремится избавиться от кадров, назначенных при Байдене, считая их политически ангажированными, чтобы заменить их на «своих» людей, но нет: ключевые позиции остаются вакантными, а экспертиза по России фактически исчезает. Создается ощущение, что кадровая чистка носит демонстративный характер, а выстраивание полноценных дипломатических отношений с Москвой не стоит на повестке администрации.
Показательно, что до сих пор не появилось даже ни одной утечки о кандидатуре на должность посла в России. Это означает, что официальные каналы взаимодействия с Москвой функционируют фактически в обход Конгресса и при минимальном участии Государственного департамента. Более того, в свой последний визит в Москву, состоявшийся уже после того, как предыдущий посол Линн Трейси покинула свой пост, спецпредставитель Стив Уиткофф впервые посетил американское посольство. Этот эпизод подчеркивает разрыв с традиционной дипломатической практикой, ранее Уиткофф даже не знал кто будет его переводчиком на встрече с Владимиром Путиным.
Кадровые чистки затронули не только сотрудников, связанных с администрациями демократов, но и людей, работавших с самим Трампом в его первый президентский срок. В конце августа, например, ФБР провело обыск в доме Джона Болтона, бывшего советника по национальной безопасности. Его обвиняют в небрежном обращении с секретными документами, в том числе в пересылке материалов по закрытым каналам членам своей семьи. Парадоксально, что аналогичные обвинения предъявлялись и самому Трампу. Подобные меры коснулись и разведывательного сообщества: вместе с группой сотрудников, была уволена Эшли Пирсон, которая в первой администрации Трампа отвечала за противодействие вмешательству в выборы 2020 года.
Настоящим ударом по российской экспертизе во внешнеполитическом механизме стала деятельность Тулси Габбард. Уже в период предвыборной кампании перспектива ее назначения директором национальной разведки вызывала серьёзное недоумение. После ухода из Конгресса, не имея доступа к официальным разведданным, Габбард неоднократно делала публичные заявления, совпадавшие с ключевыми нарративами российской пропаганды. Приход ее на должность главы разведывательного сообщества воспринимался многими наблюдателями не как укрепление аналитического потенциала, а как сигнал о начале масштабной политизации разведки и системного вытеснения профессиональных специалистов по России.
В середине августа Тулси Габбард лишила доступа к разведданным сразу нескольких высокопоставленных сотрудников ЦРУ и других спецслужб, среди которых оказались и эксперты по России. Подобное решение фактически равнозначно увольнению: человек без допуска не имеет права даже включить рабочий компьютер. Более того, американская пресса сообщала, что на следующий день после саммита на Аляске, по инициативе Тулси Габбард директор ЦРУ Джон Рэтклиф уволил высокопоставленного сотрудника, хотя ранее принял решение направить его в командировку в Европу.
Официальным объяснением Габбард стала «деполитизация разведывательной деятельности». Однако, учитывая, что большинство отстранённых специалистов были назначены при администрации Байдена, этот шаг как раз выглядит скорее как политическая чистка — демонстративное устранение профессионалов, чья экспертиза могла вступать в противоречие с новой линией Белого дома.
Посредник?
Тема политизации разведывательной деятельности обострилась ещё в начале 2000-х годов. После террористических атак 11 сентября администрация Джорджа Буша-младшего наделила спецслужбы беспрецедентно широкими полномочиями, учредила новые структуры и провела масштабную реформу системы национальной безопасности.
Разведывательное сообщество стало заметно активнее участвовать в политическом процессе, а заявления его руководителей и аналитиков всё чаще воспринимались как политически мотивированные. Одним из наиболее ярких эпизодов, который до сих пор вспоминают, стало выступление госсекретаря Колина Пауэлла в Совете безопасности ООН в 2003 году: ссылаясь на разведданные, он утверждал о необходимости срочно лишить Саддама Хусейна возможности производить оружие массового уничтожения. Позднее выяснилось, что эти сведения оказались недостоверными, а сам случай стал символом того, как разведка может превращаться в политический инструмент. На этом фоне особенно странным выглядит решение Тулси Габбард прекратить передачу информации о переговорах между Россией и Украиной даже ближайшим союзникам США по разведывательному альянсу «Пять глаз», Великобритании, Австралии, Новой Зеландии и Канаде.
Возникают закономерные опасения, что подобная линия поведения способна серьезно подорвать посреднический потенциал США в урегулировании российско-украинского конфликта. Весьма вероятно, что в мирном процессе Вашингтон займет роль наблюдателя за выполнением возможных гарантий безопасности.
Однако такая функция требует особых качеств: американские представители — дипломаты, военные специалисты из Пентагона или сотрудники разведки, должны оставаться политически нейтральными и обладать профессиональным опытом работы с российской тематикой. Без подобного экспертного бэкграунда наблюдение и мониторинг не способны обеспечить доверие сторон.
