Логика Путина, когда он приказывает бить по критической энергетической инфраструктуре, понятна: создание невыносимых условий жизни для большинства населения Украины, чтобы принудить его внутренне согласиться с российскими условиями, чтобы население заставило украинскую власть капитулировать — то есть Путин желал бы покончить с украинской государственностью и превратить суверенную территорию страны в сплошную серую зону.
Бессмысленная жестокость
Эта цель важна и сама по себе, и в комбинации с полномасштабными боевыми действиями на фронте. Даже простое увеличение доли граждан, которые готовы на российские условия капитуляции, уже будет успехом, поскольку углубит разломы в тылу и ухудшит внутриполитическую стабильность и общую стойкость украинского общества в войне на истощение.
Кроме психологического воздействия, атаки также призваны увеличить экономическую нагрузку на более глубокий тыл.
Есть и прикладные цели — организовать ад в прифронтовых и приграничных регионах, таких, как Чернигов, Сумы, Харьков, Запорожье, Днепр, Одесса и т. д. Упор делается не только на областные центры — целью становится любой населенный пункт, до которого быстрее и легче дотянуться средствами поражения. Организация ада, по замыслу российских агрессоров, служит и решению оперативной задачи, и обеспечению планов на будущее: подготовку захвата всех этих территорий. Кроме того, неизбежно возникает поток вынужденно перемещенных лиц, создающий дополнительное давление на украинские власти.
Итак, бесконечные удары по Украине — это способ достичь военно-политических целей иным, нежели военные действия, способом, за счет страданий гражданского населения в ближайшем и глубоком тылу.
Но этот метод не точто неэффективен — он приводит к противоположным результатам. Ошибка очевидна при самом поверхностном анализе, но российский диктатор, кажется, анализом себя не утруждает и продолжает терроризировать Украину, и даже интенсифицирует атаки.
Можно, конечно, предположить, что заявленные цели Путина на самом деле и не волнуют, и его задача — просто разрушения и страдания.
Но в любом случае — его методы не работают. Почему?
Три причины
Причина первая. Вместо увеличения числа готовых к капитуляции украинцев, комбинированные удары против критической гражданской инфраструктуры постоянно напоминают об экзистенциальном характере этой агрессии. Во внутриукраинском дискурсе любые попытки, даже завуалированные, обсуждать пункты де-факто капитуляции Украины сразу же сталкиваются с реальностью.
Вопрос не только в уже совершенном Россией огромном количестве военных преступлений и зверств, а в их постоянстве и изощренности. Российские удары имеют своей целью показать, что в Украине нет безопасного тыла. Однако именно это и не позволяет приступить к системному и эффективному продвижению капитулянтских нарративов. Каждый раз, как только начинается их продвижение, сама же российская армия наглядно демонстрирует, что эти нарративы ложны, и альтернатива еще более страшна, чем-то, что переживает сейчас украинское общество в тылу. Не успевают украинцы опомниться от ракетных ударов, как появляются видеозаписи из «серой зоны», где российские солдаты расстреливают мирных жителей, которые попадаются им на глаза. Никакой военной необходимости в этом нет, но российская армия делает это системно. После этих видеосвидетельств Россия наносит очередной удар, под который попадает детский сад в Харькове. И так далее, и так далее.
С этим связана вторая причина. Российские демонстративные удары по критической гражданской инфраструктуре и жилым домам в Украине достигают эффекта на внешнеполитической арене — любые заверения Кремля о готовности к переговорам и о конструктиве сразу же перекрываются заголовками о регулярных военных преступлениях. (А еще — комментариями самой России, которая беззастенчиво сообщает, что поражены только военные цели.)
Даже откровенно пропутинские премьеры Венгрии и Словакии вынуждены окончательно похоронить репутации и сбросить маски, противопоставляя себя остальному ЕС. В этом легко убедится, прочитав их заявления за последние полгода. Продвижение ими соответствующих нарративов и синхронизация с заявлениями Путина постоянно совпадают с очередными российскими обстрелами украинских городов. Те, к кому они апеллируют в западных странах, кого призывают вернутся к business as usual, были, может, и рады, но даже они не могут так поступить на фоне демонстративных и многочисленных военных преступлений РФ.
Яркий тому пример — публикации американских СМИ, что последней каплей для Трампа стал удар по детскому садику в Харькову, практически сразу после их телефонного разговора с Владимиром Путином. Именно после этого глава Белого дома решил ввести серьезные санкции против двух нефтяных гигантов РФ — «Роснефти» и «Лукойл». Причиной, по-видимому, стали не столько моральные соображения и тяжесть очередного военного преступления, но и явное раздражение от выбранных Путиным методов.
Практически открытым текстом ему был описан рецепт для решения одного из его же двух главных заданий на внешнеполитическом фронте — если не отмены, то, по крайней мере неусиления существующих экономических санкций. Для этого всего лишь следовало перевести ведение боевых действий против Украины в фоновый режим для западных СМИ. Но каждый раз, когда в Белом доме хотели бы забыть о российско-украинской войне, или после телефонного разговора с Путиным, Кремль проводит демонстративную атаку против гражданских.
Непонимание этих, казалось бы, очевидных вещей со стороны лично Путина доказывает и его публичный ответ на введение санкций и спешная отправка в Вашингтон своего почти родственника и экономического посланника Кирилла Дмитриева. Тупиковость ситуации при использовании методов террора против гражданского населения вполне очевидна самому Дмитриеву. Он попытался сгладить ситуацию, сделал ожидаемо резонансное заявление, что РФ, Украина и США «близки к дипломатическому решению войны». Но заявление не имело под собой оснований: ни на какие реальные дипломатические прорывы у него попросту нет полномочий.
Усилия Дмитриева сродни усилиям экономического блока российского правительства: без окончания войны они не могут выдрать корень проблемы.
Наконец, третья причина. Удары по гражданским объектам давно имеют сильную корреляцию с новыми поставками вооружений и технической помощи Украине, а теперь уже и стали аргументом для расширения возможностей Сил обороны Украины наносить удары вглубь РФ, как против предприятий ВПК, так и по НПЗ.
Западные страны всячески подчеркивают, что не являются участниками российско-украинской войны, но и не отказываются от стратегии обескровливания российской экономики. В отличие от Владимира Путина, никто не говорит о стратегическом поражении РФ в военном плане. Все согласились, в том числе и Дональд Трамп, что за нежелание российского президента завершать войну, наиболее ярким свидетельством чего для западных обществ являются обстрелы энергетической инфраструктуры Украины перед наступлением холодов, необходимо сделать так, чтобы у России попросту закончились деньги на ведение войны. Сюда относятся как введенные санкции, так и физическое разрушение дефицитных технологических установок, что приводит к остановке на длительное время целых заводов по нефтепереработке.
***
О реалистичных рамках заморозки войны, с очень неприятными для Украины и ЕС последствиями, которые включают де-факто оккупацию большой части украинских территорий, а также постепенную отмену экономических санкций против РФ, а самое главное, не включают реальные гарантии ее ненападения через несколько лет или меньше, уже сказано довольно много. Основные параметры, с большой долей вероятности, уже согласованы.
Однако уверенность Путина в том, что террор против гражданского населения Украины усилит его переговорные позиции только отодвигают эти болезненные компромиссы для Киева и союзников. В сложившихся обстоятельствах систематические российские обстрелы украинских городов – скорее не рациональное использование насилия, а насилие ради насилия.
