Российский подозреваемый в крушении малазийского Боинга MH17 сказал, что чувствует «моральную ответственность» за гибель 298 человек, но отказался признать, что сбил пассажирский самолет, сообщила британская газета The Times в среду.
Расследование под руководством Нидерландов считает, что в уничтожении MH17 виновны три гражданина России и один гражданин Украины, и что их действия привели к тому, что 17 июля 2014 года во время военных действий между пророссийскими сепаратистами и Киевом был сбит пассажирский самолет, летевший из Амстердама в Куала-Лумпур. Один из подозреваемых — 49-летний Игорь Стрелков (Гиркин). Судебный процесс в Нидерландах приостановлен до июня и не ожидается, что кто-либо из обвиняемых будет на нем присутствовать.
«Поскольку я был командиром повстанцев и участником конфликта, я чувствую моральную ответственность за эти смерти», — сказал Гиркин The Times.
Однако Гиркин, ветеран российской армии и бывший сотрудник Федеральной службы безопасности (ФСБ), продолжал утверждать, что пророссийские сепаратисты под его командованием «не сбивали самолет».
Будучи бывшим министром обороны в самопровозглашенной Донецкой народной республике (ДНР) и некогда советником правительства аннексированного Крыма, Гиркин считается старшим военным офицером на территории, с которой был сбит самолет. Сейчас Гиркин живет в Москве, где неоднократно выступал публично.
Его высказывания в The Times последовали за интервью известному украинскому журналисту Дмитрию Гордону, которое вызвало общественное недовольство в Украине. Гордон заявил в понедельник, что он брал интервью у Гиркина, бывшего прокурора Крыма и нынешнего депутата Госдумы Натальи Поклонской «по согласованию» со спецслужбами Украины.
«Никто никогда не давал таких интервью раньше, и никто в Украине никогда не брал интервью у Поклонской или Гиркина о государственной измене и преступлениях, совершенных с [их] участием», — сказал Гордон в ответ на критику.
Сообщается, что одна из семей жертв MH17 в Австралии раскритиковала то, что Гиркин признал свою моральную вину.
На вопрос The Times, могут ли его слова быть истолкованы как признание вины российских военных, Гиркин ответил, что «люди могут интерпретировать это так, как им нравится», и отказался от дальнейших комментариев.
