Говорят, это Россия дала миру слово «интеллигенция», да и само это понятие. А уж слова «спутник» и «перестройка» — точно наши. Все это было. Но сейчас наши начальники — бывший президент Медведев, спикер МИДа Захарова, вечно чем-нибудь масштабным руководящий Рогозин и многие другие — изъясняются языком уличной шпаны и шутят «ниже пояса». Похоже, без демонстративного жлобства в системе власти уже не удержаться. А во главе шутников — президент Российской Федерации Владимир Путин.
В самом начале своей карьеры он обещал мочить террористов в сортире, потом рассказывал, что бабушка с мужскими половыми признаками была бы дедушкой, а последнее достижение — объяснение ориентации Запада на развитие возобновляемой (президент назвал ее нетрадиционной) энергетики интересом западных лидеров к гомосексуальным отношениям.
Деградация публичного языка отражает деградацию российской публичной политики. Но она же отражает и картину мира и предпочтения первых лиц нашего государства.
Путин в своих «острых» высказываниях, полагаю, искренен и аутентичен. Его стиль — не плод работы спичрайтеров и пиарщиков, скрупулезно анализировавших политические последствия тех или иных слов — он отражает личность президента и его картину мира. Стиль — это и есть человек.
Картина мира президента РФ, если судить не по написанным заранее речам, а по тому, что он говорит «от сердца», что прорывается, когда он отрывается от бумажки, довольно проста. Главное — это сила, умение бить первым, как якобы научила его придуманная им питерская улица (я вырос в те же годы в том же городе и даже в том же районе — город был совсем не таким, как его описывает Путин).
В «синдром» его мироощущения входят и сексизм (вспомните, как в момент, когда шло расследование обвинений президента Израиля в сексуальных домогательствах, он сказал на переговорах с израильской делегацией, что завидуем мы, мол, вашему президенту: какой мужчина), и гомофобия. Доказательство тому — не только его изыскания в области современной энергетики, но и вся гомофобная волна в пропаганде, которая в нашей системе не могла бы возникнуть без его одобрения.
Сила дает право. Именно сила, а не какие-то там договоры. Мы, как и Петр Великий, не захватываем, а возвращаем свое — подписанные соглашения, признание границ и прочее значения никакого не имеют. Важно, что мы считаем это своим, что у нас есть историческое право на это и сила это забрать. Правда, со вторым бывают проблемы…
Сила дает право не отвечать на вопросы и хамить спрашивающему: ему же все равно не дадут сказать следующую реплику, времена непредсказуемых собеседников давно ушли в прошлое. Пресс-конференции и прямые линии президента давно превратились в шоу, в концерты, где он радует своих поклонников безнаказанным унижением отсутствующих в зале оппонентов и собственной «крутизной».
Но уровень хамства и высокомерия, разумеется, варьируется от случая к случаю. Иногда его почти не видно, иногда он зашкаливает. Наверное, это зависит от внутреннего состояния и настроения президента, но не только от этого. Важнейший фактор — насколько неприятен для него вопрос, насколько он попадает в то, что тревожит или пугает президента Путина.
По уровню хамства и агрессии президента можно судить о том, что он считает угрозой для себя и для страны.
В этом смысле его последняя «шутка» о связи альтернативной энергетики с гомосексуальностью более чем показательна. Врагом сырьевой экономики — любой, а не только нашей, российской — является технический прогресс, ибо он ослабляет зависимость человека от ресурсов. Когда-то производство шерсти избавило людей от зависимости от пушного зверя, которым торговала Россия. А потом человечество резко снизило свою зависимость от дерева как энергоносителя — сейчас в развитых странах деревья сжигают лишь для удовольствия, в каминах и кострах, но не для тепла. Представьте себе, как бы ненавидел развитие нефтедобычи и нефтепереработки магнат-латифундист, благополучие и власть которого стояли бы на принадлежащих ему бескрайних лесах — источниках древесины, без которой не могли выжить его не знающие нефти соседи.
А сегодня технический прогресс снижает зависимость людей от нефти и газа — и благодаря более эффективным технологиям, и благодаря вызвавшим такой гнев президента альтернативным источникам энергии. Тенденция снижения этой зависимости может замедлиться, может даже на какое-то время пойти вспять из-за войн или других несчастий, но эти задержки не отменяют ясной всем, в том числе, по-видимому, и Путину, долгосрочной тенденции.
Но ему нечем ответить. Триллионы нефтяных денег не превратились в России в новые технологии, нам по-прежнему нечего предложить миру. Кроме, конечно, грубости и проклятий, что Путин, к сожалению, и продемонстрировал.
