Поддержите The Moscow Times

Подписывайтесь на «The Moscow Times. Мнения» в Telegram

Подписаться

Позиция автора может не совпадать с позицией редакции The Moscow Times.

Военнослужащих предлагают наказывать без суда

Командиры воинских соединений смогут применять к подчиненным дисциплинарный арест – отправлять на гауптвахту, в просторечии губу, – без суда. Сейчас такое невозможно.
Зачем тратить время и силы на суд, если можно просто затолкать нарушителя за решетку? «В контакте», паблик military discussion

Проект закона о гаупвахтах, в котором содержится такое положение, поступил в Государственную думу по инициативе «единоросов» – генерал-полковника Андрея Картополова и полковника Андрей Красова.

По нынешнему закону, дисциплинарный арест налагается только судом. Этого удалось добиться в 2002 году – ценой больших усилий тогда еще влиятельной демократической общественности. Гауптвахту даже на время упразднили, но в 2006 году Минобороны добилось восстановления этого института. Но все равно: арест – только по суду!

Логика несложная. Гауптвахта — это изоляция в камере, строгая и сопряженная с полным запретом на контакты с внешним миром. Со скудным пайком и одним часом в день на прогулку. С запретом на свидания и передачи. Длиться гауптвахта может без перерыва до 45 суток, причем уставы разрешают одновременно с одним арестом налагать дополнительный. Такое наказание сопоставимо с самостоятельной уголовной санкцией, и следовательно, должно назначаться судом после разбирательства и оценки доказательств.

Без преувеличения можно сказать, что введение судебного контроля за назначением гаупвахты — редкий и очень значимый результат работы защитников прав военнослужащих, сравнимый с введением судебного контроля за взятием под стражу в СИЗО. 

«Ближайший родственник» гаупвахты — ШИЗО в колонии, карцер в СИЗО, дисциплинарная комната в исправительном центре. Список не исчерпывающий, но ясный — это внутренняя тюрьма внутри закрытого института с тотальным контролем над человеком. (*гауптвахта функционирует и как СИЗО, военнослужащих держать под стражей до суда по уголовным делам).

В тюремной системе наказания выявляет, оценивает, а потом и выносит решение, один человек — начальник колонии. На нем начинается, заканчивается и исчерпывается процедура, которая должна быть устроена совсем иначе. Заключенный может только письменно изложить свою версию событий. Возврат к внесудебной практике наказаний в армии — яркий пример добровольной правовой деградации.

Как должно быть?

Сейчас в тюремной системе законодательно полностью отсутствует судебный контроль за строгими наказаниями, которые сопряжены с водворением заключенных в запираемые помещения — штрафные изоляторы, помещения камерного типа. Закон предписывает колонии обращаться в суд только в одном случае: когда колония считает, что заключенного исправит только самый строгий вид содержания — перевод в тюрьму. (В России всего 7 тюрем, в основном, наши заключенные сидят, как и во времена ГУЛАГа в лагерях). В львиной доле дисциплинарных наказаний заключенные даже отказываются от того, чтобы письменно изложить свою версию событий, наперед зная, что разбирательство в колонии — имитационное.

Правосудие обеспечивается справедливыми процедурами. Буквально, правилами, в соответствии с которыми должно проходить любое разбирательство. Можно нарисовать равносторонний треугольник, у которого вершины — доказательства, версия обвинителя, версия нарушителя. Доказательства, во-первых, должны быть и, во-вторых, должны отвечать критериям доказывания.

Однажды суд принял аргументы защиты

На судебном процессе, где «Общественный вердикт» обжаловал водворение в ШИЗО нашего подзащитного — заключенного Чехлова, колония в качестве доказательства своей правоты представила скриншот с камер видеонаблюдения, а также рапорты сотрудников колонии, о том, что они были свидетелями нарушения. Суд сказал, что фотографии нечитаемые и по ним нельзя сделать сколько-нибудь уверенных выводов, а рапорты сотрудников вообще не являются доказательством. Вместо рапортов сотрудников в суде должны быть заслушаны их прямые показания. Суд решил, что наказание заключенного было незаконным. Впоследствии суд взыскал компенсацию в интересах Чехлова за незаконное дисциплинарное наказание.

Версия обвинителя — это его описание событий, подкрепленное доказательствами. Версия нарушителя — изложенная им история события и доказательства своей версии. Нарушитель должен иметь реальную возможность не только представить свою версию, но и пользоваться юридической помощью, например, консультироваться со своим защитником. Состязательность этих версий и доказательств и обеспечивает справедливость разбирательства. Фактически, справедливое разбирательство держится на строгом следовании этим процедурам. 

В реальности такое разбирательство происходит крайне редко и только при условии, что заключенный обращается в суд и обжалует свои дисциплинарные наказания. Но и этого недостаточно. Нужен грамотный защитник, который не позволяет суду превратится в конвейерное формальное производство по сертификации рапортов колонии.

Эти стандарты универсальны. Иллюстрации тюремной практики просто наиболее точная и типичная.

Что предлагается сделать в гаупвахтами?

Если же поправки Картополова – Красота будут приняты, то вся произвольная и бесконтрольная практика внутритрюмных наказаний будет просто продублирована в армии. Кто-то может возразить — а что делать командиру, если идут боевые действия, а солдаты бунтуют, напиваются или дают командиру пощечину?

Вызывать военную полицию, которая должна быть в расположении части и которая задерживает нарушителя и передает материалы в гарнизонный суд. Командир не должен заниматься «правосудием». Он решает совсем другие задачи.

Бывают экстренные ситуации, когда нужно действительно опасного человека изолировать. Но такое ad-hoc-изолирование — не наказание, а способ блокировать человека до приезда той же военной полиции. Здесь должно быть строгое и минимальное ограничение по времени.

Правосудие по определению — сложная, дорогостоящая и очень неудобная вещь. Намного проще солдата, который не хочет выполнять приказ, пинками затолкать в кузов грузовика – их обещают использовать для полевых гаупвахт. Но именно такими действия, создающими иллюзию практичности и эффективности, можно очень быстро прийти к правосудию кувалды. Хотя туда мы, кажется, уже пришли.

читать еще

Подпишитесь на нашу рассылку