Большая часть публичных дискуссий этой зимой отражает убежденность в том, что Украина должна — и может — одержать решающую победу. Но что представляет собой победа над такой страной, как Россия?
Когда мы обдумываем этот путь, мы не можем обойти тот факт, что Путин располагает арсеналом примерно из 6000 единиц ядерного оружия, которое может убить нас всех. И недавно он заявил, что Россия приостанавливает участие в договоре об СНВ, последнем оставшемся договоре о контроле над вооружениями, который она заключила с Соединенными Штатами.
Во-первых: если на карту поставлено не только выживание Украины, но и будущее Европы и даже мирового порядка, почему на поле боя вместе с украинцами не сражаются американские войска?
Здесь ответ прост: президент Байден с самого начала заявил, что США «не будут вести Третью мировую войну за Украину». Если США отправят американские войска на поле боя, это быстро перерастет в войну между Штатами и Россией — и следом может легко перерасти в ядерную войну. Путин обладает ядерным арсеналом, полностью способным уничтожить Штаты. В нашем мире гарантированного взаимного уничтожения фраза Рональда Рейгана остается ослепительной истиной: «Ядерную войну нельзя выиграть, и ее никогда нельзя начинать». Как и в течение почти полувека холодной войны, сейчас Америке необходимо найти способы защищать и продвигать свои интересы, не вступая в прямой конфликт с Россией.
Во-вторых: прав ли директор ЦРУ Уильям Бернс, когда говорит, что война в Украине — это война, которую Путин считает вопросом своего выживания, и «не верит, что может позволить себе ее проиграть»?
Ответ — да, если условия на поле боя вынуждают Путина выбирать между унизительным поражением с одной стороны, и эскалацией разрушений с другой, есть вероятность, что он выберет последнее. Исход этой войны не имеет для России экзистенциального значения. Но имеет лично для Путина. Если единственной альтернативой будет поражение, он может решить, что у него нет другого выбора, кроме как нанести тактические ядерные удары по Украине. Президент Джон Ф. Кеннеди предупреждал будущих государственных деятелей о том, что «защищая свои интересы, ядерные державы должны предотвращать те конфронтации, которые ставят противника перед выбором либо унизительного отступления, либо ядерной войны».
В третьих, если бы боевые действия каким-то образом закончились сегодня, разве у кого-то возникали бы сомнения в том, кто победил, а кто проиграл? С какими бы тактическими территориальными приобретениями Путин ни вышел из интенсивной фазы войны, ни у кого не останется сомнений в том, что сама война была огромной стратегической ошибкой. Путин добился эффекта прямо противоположного тому, к которому стремился. Чувство идентичности украинцев и уверенность в том, что они могут построить жизнеспособную современную нацию, никогда не были такими сильными как сейчас. НАТО никогда не была более сплоченной, а ее европейские члены никогда так охотно не инвестировали в свой военный потенциал. Путин обрек свою страну на новую холодную войну против объединенного трансатлантического противника.
И наконец, в-четвертых: если мы представим карту Европы в 2030 году и взвесим факторы, которые могут определить место Украины на ней, насколько будет иметь значение, остановятся ли убийства в 150 километрах к востоку или западу от нынешней линии контроля? Украинцы никогда не откажутся от своей цели освобождения каждой пяди украинской земли — и не должны отказываться. Но пока Зеленский и его сторонники на Западе обдумывают варианты дальнейших действий, им следует проанализировать послевоенную историю Западной Германии. Построив энергичную демократию с рыночной экономикой в рамках более крупных европейских институтов, обеспеченных возглавляемой США НАТО, Западная Германия создала условия, в которых восстановление оккупированной Советским Союзом восточной трети страны было лишь вопросом времени. Может ли Украина стать новой Западной Германией?
Если мои ответы более-менее верны, то будущее Европы определится новой холодной войной и долгим ожиданием момента, когда Россия наконец придет в себя.
Материал впервые был опубликован в The Washington Post.
