Неудачный мятеж группы Вагнера в прошлом месяце показал, что Владимир Путин, которого когда-то считали сильнейшим из силовиков, возможно, не так крепко держит власть, как считалось ранее. Пока Путин пытается восстановить контроль над ситуацией, в обществе зреют предположения о том, что попытка мятежа означает для будущего путинского режима и смогут ли противники России воспользоваться моментом слабости Путина.
У администрации Байдена есть редкая возможность оказать политическое давление на Путина, предложив российскому народу выход из экономической и дипломатической изоляции от Запада, которой его страна подвергалась последние 17 месяцев.
Вторжение Путина стало для России катастрофой: более 50 000 убитых и 150 000 раненых, около миллиона талантливых людей бежали за границу, экономика медленно задыхается, а страна оказалась в такой изоляции на мировой арене, в какой не была уже 100 лет.
Тем не менее, согласно опросам, общественная поддержка войны и Путина в России, похоже, сохраняется. Отчасти потому, что россияне не видят альтернативы продолжению войны.
Но Соединенные Штаты могут предложить другой путь. Для этого президент США Джо Байден должен обрисовать, как может выглядеть постпутинская Россия, подобно тому, как президент Вудро Вильсон сформулировал видение послевоенной Германии в 1918 году.
После четырех лет боевых действий одним из многих факторов, побудивших Германию капитулировать осенью 1918 года, стало чёткое послание из Соединенных Штатов. Ранее в том же году Вильсон пообещал Германии «справедливый мир», изложив видение послевоенного устройства, в котором немцы не смогут отказывать в основных правах другим странам и сами будут наделены такими же правами. В феврале 1918 года Вильсон заявил Конгрессу США, что «не должно быть ни аннексий, ни контрибуций, ни штрафных санкций. Национальные устремления должны уважаться; народы теперь могут доминировать и управляться только с их собственного согласия».
Лицемерие обещания Вильсона было неоспоримым, учитывая его расистские взгляды и поддержку законов Джима Кроу, которые обеспечивали расовую сегрегацию в своей стране. И если бы германское верховное командование знало условия мира, которые они в конечном итоге будут практически вынуждены принять, то, несомненно, они бы продолжали сражаться. Но обещание Вильсона, что Германия сможет закончить войну без унижений и сокрушительных репараций, дало немецким военным лидерам повод ухватиться за что-то, когда они искали выход из невыигрышной войны в октябре 1918 года, и это в конечном итоге сыграло роль в их решении начать смену режима в Берлине.
Сегодня Байден может добиться аналогичного результата, обратившись к влиятельным россиянам в залах власти — военным, руководящим институтам и частному сектору, — которые, возможно, смогут направить страну по новому курсу. Байден не должен предлагать это видение в грандиозной вильсонианской речи, прославляющей демократию или новый мировой порядок.
Вместо этого он должен сформулировать ряд практических шагов, которые Соединённые Штаты, их союзники и партнёры предпримут, чтобы позволить России стать уважаемым членом международного сообщества, а не государством-изгоем — «гигантской Северной Кореей», как охарактеризовал Россию историк Стивен Коткин, которой она может стать в один прекрасный день, если останется на своём нынешнем пути. Это обещание должно сопровождаться тремя условиями: полным выводом российских войск со всей территории Украины, обещанием уважать суверенитет Украины и снизить напряженность в отношениях с Западом, а также отстранением Путина от власти.
Байдену нужно будет донести, что для того, чтобы у России был путь назад, ей необходимо закончить войну и заменить руководство в Кремле. Самой важной аудиторией для этой речи были бы российские элиты и инсайдеры из числа военных, правительственных министерств и частного сектора. Новое правительство в Москве должно быть готово прекратить военные действия, восстановить соглашения о контроле над вооружениями, освободить американских заложников (таких, как журналист Эван Гершкович и Пол Уилан, бывший морской пехотинец США) и российских политзаключенных (таких, как Алексей Навальный и Владимир Кара-Мурза). Она также должна быть открыта к отмене репрессивных мер, которые Путин ввел с началом войны и которые объявили вне закона инакомыслие, критику и оппозицию. Если Россия предпримет эти шаги, Соединённые Штаты согласятся свернуть санкции и размотать дипломатическую изоляцию России. Штаты должны призывать к ответственности виновных в военных преступлениях, а не к коллективному наказанию.
В своей речи Байден мог бы рассказать о том, как он хочет, чтобы россияне снова путешествовали и учились в США и Европе; находили работу, покупателей, клиентов и инвесторов на Западе; сотрудничали с международными партнёрами в области передовых научных исследований; с гордостью участвовали в Олимпийских играх в Париже следующим летом.
Смысл в том, чтобы нарисовать портрет России, будущее которой определяется процветанием и связью с Европой, а не бедностью и изоляцией.
В такой речи Байдена можно было бы утверждать, что препятствием на пути к позитивным отношениям Запада с Россией является Путин.
Байден мог бы напомнить россиянам, что, вступив в должность, он стремился к взаимодействию и работе с Путиным, проведя с ним саммит в июне 2021 года в Женеве. Месяцы спустя Путин начал своё неспровоцированное и жестокое вторжение на Украину. Он продемонстрировал западным лидерам, что ему нельзя доверять, а значит, он не сможет стать посредником в установлении прочного мира. Он потерял всякий авторитет. Международный уголовный суд выдал ордер на его арест за предполагаемые военные преступления. Пока Путин руководит Россией, США и Россия будут противниками, а американские санкции останутся в силе.
Недостатков у такой речи будет немного. Конечно, Путин будет в ужасе от американского призыва к смене режима, а США обвинят в том, что они делают войну экзистенциальной для Путина и тем самым, возможно, продлевают её. Но война и так уже является для Путина экзистенциальной. Есть опасность, что такая речь усугубит его паранойю, как бы подтверждая, что Соединенные Штаты стремятся сместить его и используют трещины в его режиме. Он может провести чистку любых потенциальных соперников или повторить свои угрозы применить ядерное оружие в ответ, повышая риск опасной эскалации.
Но Путин не самоубийца. Его паранойя существует потому, что он хочет выжить. Путин отчаянно пытается представить эту войну как эпическое столкновение между Россией и Западом.
Соединенные Штаты должны сделать так, чтобы это была война Путина, а не России.
Следует также ожидать, что такое послание, скорее всего, не будет иметь большого первоначального резонанса в России. Антизападные настроения очень глубоки, и российские государственные СМИ вряд ли пропустят слова американского президента через свой эфир без фильтрации. Однако Россия не является герметичной страной, особенно если целевой аудиторией такой речи является не широкая публика, а российская элита.
До такого развития событий еще далеко, и, возможно, оно никогда не наступит. Немцам потребовалось девять месяцев, чтобы принять предложение Вильсона. Россия должна поверить в то, что война проиграна, а её положение несостоятельно. Для этого нужен успех на поле боя со стороны Украины, а не речь американского президента. Но зарождение идеи у военных, элиты и общественности о том, что из этой войны есть выход, может в итоге принести свои плоды.
Перевод публикации Foreign Affairs.
