В самом деле, глядя на какой-нибудь произведенный в Югославии продукт, можно было заметить, что надписи на нем — на четырех языках, два из которых (это были словенский и македонский) различны, а два других почти одинаковы, кроме алфавита.
Сегодня такого языка больше нет. Зато есть отдельные сербский, хорватский, а еще боснийский и черногорский языки. Некоторые даже шутят, что и этого мало: забыли про герцеговинский, да и черногорский тоже неплохо бы поделить на чернский и горский. Так, а что случилось?
Как этот язык стал единым?
Ни один язык, на котором говорят миллионы людей на большой территории, не бывает изначально единым, он состоит из множества диалектов. Особенно это заметно в горной местности: в соседних двух долинах говорят немного по-своему, хотя неплохо понимают друг друга. Какой именно диалект или какие диалекты станут основой литературной нормы, зависит от разных причин. Например, флорентийцы Данте и Петрарка сделали свой диалект основой литературного итальянского за века до возникновения Италии, а с немецким языком ту же роль сыграл лютеровский перевод Библии на основе саксонского диалекта.
Хорваты и сербы имели свою письменность со времен Средневековья, сербы писали на церковнославянском, а хорваты — на своих местных диалектах, достаточно разных. Всё изменилось в середине XIX века, когда писатели и лингвисты двух этих народов договорились считать свой литературный язык единым при наличии двух равноправных вариантов (на самом деле, их было еще больше, потому что хорватские диалекты очень разнообразны). Причиной тому было стремление южных славян к единству: разделенные между Австрийской и Османской империями с небольшими Сербией и Черногорией посредине, они хотели занять более достойное место на карте и языковое единство казалось верным способом достичь этой цели.
Впрочем, дело не только в политике. Середина XIX века — эпоха национального строительства, и сербы с хорватами, а вместе с ними черногорцы и боснийцы видели, что единый итальянский и немецкий языки даже при отсутствии национальных государств способствуют культурному развитию и международному признанию.
И когда по итогам Первой мировой возникло единое Королевство сербов, хорватов и словенцев (будущая Югославия), вполне естественно, что именно этот язык и стал его главным языком. На полях заметим, что боснийцы, македонцы и черногорцы тогда считались такими своеобразными сербами, что, конечно, не всем из них нравилось. Ну, а болгары продолжали говорить, что македонцы — это такие особые болгары, а греки — что Македония есть часть Греции. Но мы сейчас не об этом.
Время полураспада
Не сказать, чтобы это языковое единство нравилось всем. Но после Второй мировой Югославия была воссоздана заново, ей бессменно руководил товарищ Тито, который сам был хорватом, к тому же его родной диалект был кайкавским, среди хорватских самым необычным. Так что трудно было заподозрить, будто социалистическая Югославия — это просто новое название для Великой Сербии, конструкция как-то держалась. Но все изменилось, когда Тито сменил Милошевич…
Не в нем одном, конечно, дело, но когда страна развалилась и ее народы начали друг с другом воевать, говорить о едином языке стало невозможно. Нужно было утверждать новые нормы, желательно такие, чтобы они как можно меньше напоминали нормы соседей. Хорваты, к примеру, оказались поборниками славянской чистоты. Сербы говорят: «универзитет, фудбал, март, хиљада (тысяча)», а хорваты — «sveučilište, nogomet, ožujak, tisuća». Иногда различия вообще случайны: у сербов «ваздух», у хорватов «zrak». И, как водится, в каждом языке еще и свои диалекты.
Самое известное диалектное различие — это гласный, который стоит на месте бывшего общеславянского Ѣ(ять). Большинство сербов произносят Е, почти как в русском: «девоjка, река, звер». Большинство хорватов, боснийцы и некоторые сербы произносят IJE или JE: «djevojka, rijeka, zvijer». Ну, а хорваты-далматинцы скажут просто I, как в украинском: «divojka, rika, zvir». То есть, как нетрудно увидеть, границы диалектов на самом деле совершенно не совпадают с границами государств.
«Черногорцы? что такое?»
Такой вопрос у Пушкина задавал Бонапарте, т. е. Наполеон. Что такое были черногорцы в его времена, ответить нетрудно. А что такое они сегодня? Республика Черногория включает в себя и старые горные области со своим неповторимым диалектом (там девушку назовут и вовсе «đevojka», с мягким ДЖЬ в начале), и город Котор с окрестностями, где говорят на особом диалекте, обильно сдобренном южноитальянскими словами: «arivalo je vrijeme fešte, šjor Bepo» (пришло время праздника, господин Бепо). И разумеется, районы на севере, где полно турецких слов, да и мечетей немало… И это в стране, где граждан чуть больше полумиллиона!
Власти Черногории провозгласили, что у них теперь свой собственный язык. За основу взяли, конечно, горные диалекты старой Черногории. Придумали две новых буквы: Ś и Ź. Слов, в которых они пишутся наберется, наверное, с десяток, так что не надейтесь увидеть их, приехав в отпуск в Черногорию. Зато готовьтесь услышать на пляже все диалектные варианты, включая, разумеется, герцеговинский и белградский сербские диалекты (они легко различимы на слух из-за разницы в том самом яте, да еще в Герцеговине сохранилась долгота гласных и музыкальное ударение).
А сами черногорцы говорят о своем языке просто: «naš jezik». И в самом деле, как его еще назвать, если для части местных жителей он сербский, для части — черногорский, а кто-то по старой югославской привычке может назвать его сербохорватским…
Но все отлично понимают друг друга.
А как будет с русским языком?
А может ли при каком-то развитии событий распасться ныне единый русский язык? В нем, разумеется, есть свои региональные диалекты, в других странах тоже появляются свои нормы: русскоязычные жители Украины говорят и пишут не совсем так, как москвичи или питерцы. А если разобраться, то свои черты есть и у русского языка, например в Латвии, Казахстане, и, я вас умоляю, в Израиле.
Распад колониальной империи не обязательно означает отказ от ее языка. Британию могут не слишком любить в Дели или в Дублине, но продолжают говорить на английском, потому что этот язык дает доступ к огромному количеству информации и облегчает общение. Вообще, английские диалекты куда дальше друг от друга, чем сербские и хорватские, но люди существа прагматичные, им удобнее думать, что говорят они все-таки на одном языке.
Но есть один нюанс. Когда льется кровь, люди мало думают об удобствах. Когда сегодня российские ракеты взрываются в русскоязычной Одессе — это самый верный способ отучить одесситов разговаривать меж собой на прекрасном языке Ахматовой, Катаева, Утесова, Жванецкого и многих других одесских уроженцев. Когда сегодня российские власти выдавливают за границу или заставляют замолчать всех, кому такое не нравится — это самый верный способ принизить значимость русского во всем мире. И потомки нынешних эмигрантов будут говорить в Одессе, скорее всего, по-английски.
Впрочем, и шрамы могут затянуться, особенно если возникает новая общая угроза. Весной 2020 года, когда люди по всем странам следили за тревожной статистикой коронавируса, однажды цифра новых заражений по Сербии и Хорватии совпала до единицы. И кто-то, серб или хорват, тут же прокомментировал это в своем блоге: «ajmo naši!» — «ай да наши!»
На чистейшем сербохорватском-хорватосербском языке.
