Я человек, который не планирует принимать участие в выборах, поэтому, в общем, мне достаточно безразлично, что обо мне думает широкая масса населения. Вопрос заключается в том, что я считаю правильным. На сегодняшний день я не вижу [другого] пути смещения этого режима. А я считаю его абсолютным злом, которое убивает каждый день сотни, иногда тысячи людей на украинском фронте, по обе стороны линии противостояния.
И этот режим необходимо смещать тем путем, которым его можно сместить. Его можно сместить — насильственным путем.
Для того чтобы это произошло, внутри режима должен произойти раскол, то есть режим должен сцепиться сам с собой, во всяком случае, его силовая составляющая. В данном случае Пригожин [и его мятеж] был хорошим вариантом, при котором, вот, эта силовая составляющая убирается с поля противостояния. И в этот момент можно и нужно брать власть. В этот момент можно и нужно [было] пытаться менять режим.
Вот здесь очень важная проблема, о которой я очень хочу, чтобы люди задумались. У всех, у значительной части российского оппозиционного, демократического и правозащитного движения есть внутреннее ощущение, что какой-то герой сможет решить проблему за них. И в отношении Пригожина они говорят: «О, Ходорковский увидел в нём героя. Но этот герой нам не подходит». На самом деле никакой герой не подходит. Ни Пригожин, ни кто-либо другой.
Самим придется брать в руки оружие, самим придется брать власть. В любом другом случае любой условный герой на вас наплюет.
Идти за Пригожиным — это идти за героем, который героем не является, а является военным преступником. Это ошибка. Надо помочь Пригожину или другому, или третьему Пригожину сцепиться с путинскими клевретами, другими путинскими клевретами, он тоже путинский клеврет. Вот сцепиться им между собой. А в это время надо брать в руки оружие и самим — не с Пригожиным, а самим — брать власть.
Если кто-нибудь думает, что власть можно взять по-другому, чем самим взять в руки оружие и самим ее брать. Если кто-нибудь думает, что можно в условиях тоталитарного режима не рисковать своей жизнью, то я разочарую. В моей жизни был опыт противостояния с очень ослабленным тоталитарным режимом. Люди рисковали жизнью, некоторые из них погибли. Если вы к этому не готовы, вы не оппозиция, вы правозащитники, вы хорошие люди. Слава Богу, я буду очень рад, если в России вам будет жить комфортно, но о смещении этого режима с вами говорить не о чем.
В девяносто первом году у нас было три дня, за три дня мы могли либо взять власть, либо упустить ее. Мы ее взяли. А сейчас Пригожин дал нам 10 часов, но мы этими десятью часами воспользоваться не сумели.
Претензий к Пригожину нет. Пригожин это явление природы, оно как бы к нам отношения не имеет. Это мы не сумели воспользоваться этими десятью часами, значит, к следующему разу надо быть лучше готовыми. В девяносто первом году никто не думал, что через два года будут события вокруг нашего Белого дома.
Я думаю, что в течение года-полутора мы еще увидим какое-то противостояние. Мы видели это бульканье в выступлении Ивана Попова, я имею в виду командарма 58-й армии. Так вот, это никуда не денется, такие возможности будут, они будут точно такие или немного другие.
Для нас базовая проблема заключается в том, что на сегодняшний день гражданское население при сегодняшнем состоянии вооружения не может противостоять регулярной армии. Единственная проблема, которая находится вне нашего контроля, или почти вне, это то, что мы не совсем ничего не можем сделать. Что-то можем. У меня был опыт переговоров, в том числе и с армейскими структурами, и достаточно успешный. Вот эта часть формулы — это выведение регулярной армии и национальной гвардии из уравнения. Если они выводятся из уравнения, появляется возможность, и этой возможностью необходимо воспользоваться. Я думаю, что такие возможности в течение ближайших года-полутора будут. От нас зависит, будем ли мы к этому готовы.
Расшифровка фрагмента интервью Михаила Ходорковского телеканалу «Дождь»
