Сейчас именно так и спорят. Впрочем, не спорят, нет, спор – это словесный поединок. А мне нынешние выяснения больше напоминают вялотекущие комсомольские собрания времен моей юности. Только, в отличие от брежневских времен, их участники, похоже, вполне искренни, и это самое печальное.
Свобода промолчать
Наверное, любой из эмигрантов (т.е. тот, кто ясно осознал, что в до смены режима в Россию едва ли вернется) пережил это радостное чувство: да, потеряно так много, зато теперь я могу говорить свободно! Называть вещи своими именами, обсуждать насущные проблемы, раздавать оценки, не оглядываясь на Роскомнадзор. Наконец-то!
Только… могу ли?
Конечно, уголовных и даже административных дел за высказывание здесь не будет, это так. Но с высокой долей вероятности к тебе придут такие же эмигранты… ну то есть не такие же, а более продвинутые, правильные, политкорректные – и начнут разбирать тебя по косточкам. Ты вдруг заметишь, что никакое твое высказывание не воспринимается как размышление, приглашение к диалогу, как частная точка зрения, не претендующая на правоту.
Нет. Отныне всё, что ты скажешь – выступление на постоянно идущем комсомольском собрании. И оно может либо целиком и полностью совпадать с текущей «линией партии», либо… либо быть уклонистским, вражеским, достойным всяческого презрения и осуждения, о чем тут же уведомят и тебя, и весь окружающий мир. Если хотите узнать, как это может повредить вашей карьере и серьезно испортить жизнь – «спросите меня, как». Я расскажу. Но в привате.
Надо сказать, что окружающий мир сам от такого пребывает в удивлении. Я, к примеру, в последнее время жил в Литве. Литовцы очень не любят публичных скандалов и выяснений отношений, старательно их избегают, и когда литовцев в это втягивают, они испытывают вполне понятное раздражение. Окружающий мир не станет вникать в тонкости резолюций этого собрания, он говорит: «Опять эти русские перессорились, почему они не могут общаться нормально даже между собой?!»
Причем русскими в этой ситуации окажутся все, например, уроженка Украины и израильская гражданка Линор Горалик, принципиально чуждая любой скандальности. Но… на всякий случай лучше не связываться, – решат те, кто принимают решения. И поневоле приходишь к выводу, что лучший способ воспользоваться свободой слова – промолчать.
И кто нас услышит?
Всех нас, казалось бы, объединяет неприятие войны и диктатуры. Но позволю себе задать очень простой вопрос: а когда прекратится эта война, когда настанет прочный и справедливый мир? По-моему, ответ очевиден: когда некоторая критическая масса людей в России скажет «хватит уже, навоевались». Без этого любые договоренности будут лишь временным перемирием, передышкой для перегруппировки.
И я хочу вас спросить: как приблизит этот момент обливание очередным кетчупом очередного антипутинского эмигранта? Нет, я понимаю прекрасно, как это поднимает самооценку, как создает ощущение собственной значимости, как позволяет выплеснуть эмоции и «слить негатив». Тут вопросов нет. Но войне-то как это мешает? И диктатуре?
Призыв «давайте все демократы (оппозиционеры, эмигранты и т.д.) объединятся» никогда не казался мне реалистичным. К примеру, еще в девяностые у «Яблока» и СПС были разные программы, разные политические философии, разные лидеры, наконец, каждый со своими амбициями. Точно так же и в нынешней эмиграции все разные, хотят разного и по-разному говорят, и, по-видимому, никогда не придут к общим мнениям и решениям.
Это было бы совершенно нормально, если бы у людей был при этом общий язык. Но его нет, а точнее – идет яростная борьба за навязывание именно своего языка как наиболее правильного. Да, важно помнить, что Женя Беркович – поэтка и авторка (а не поэт и автор), потому что она сама так решила. Но может быть, важнее говорить не об этом, а о том, что она вместе с режиссеркой Светланой Петрийчук находится в заключении по абсолютно бредовому обвинению? Может быть, вместо очередного памфлета о феминитивах стоит написать им письмо, которое их поддержит, да, кстати, и на тюремное начальство повлияет? (Если им много пишут, значит, они в центре внимания и гнобить их не стоит.)
Двести миллионов не замеченных
А еще сотни две миллионов людей, говорящих и думающих по-русски, по обе стороны границы – но вялотекущее комсомольское собрание их просто не замечает. Мы видим, что пространство публичного слова в России съежилось, что официальная пропаганда повторяет одни и те же примитивные лозунги. Мы видим, что множество русскоязычных жителей стран Европы, Северной Америки и Израиля остаются так или иначе под влиянием этого глобального соловьевокиселевского телевизора, но он всё меньше может им объяснить, он звучит всё менее убедительно.
Казалось бы, самое время для свободного слова на русском языке, которое может прозвучать через границы и барьеры. Но для этого надо выйти из позиции непогрешимой и неуемной правоты по всем вопросам в режиме 7/24. (Напомню, что даже римские папы зарезервировали за собой непогрешимость лишь в вопросах вероучения и морали, и пользовались этой своей привилегией довольно редко.) Иначе нас просто не станут слушать.
Сможем ли мы выйти из той самой виртуальной пивной, прекратить комсомольское собрание и хоть что-то сказать – внятно, уважительно, конкретно?
