Путинизм льет крокодиловы слезы по 1990-м, но кровно связан с ними и не имеет другого источника легитимности. У оппозиции в чем-то сходное положение. Одни все настойчивее дистанцируются от Ельцина и гайдаровских реформаторов. Другие явно опасаются, что, отвергнув образ и институты либеральной России, сформированные в первой половине 1990-х, мы вообще потеряем шанс на демократическое будущее.
Кому наследует сегодняшняя оппозиция
Политолог Кирилл Рогов опубликовал статью «Четыре мифа о России: Как и почему не надо смотреть на Россию глазами Владимира Путина» — о представлениях, которые демобилизуют и подрывают антипутинскую оппозицию. Человеку, надеющемуся на демократическое будущее России, легко согласиться с большинством тезисов Кирилла: нет никакой обреченности на авторитаризм в недавней истории нашей страны, война с Украиной стала реакцией на новый протестный подъем, внутри российского общества было и есть огромное неприятие дорогой и разрушительной внешней экспансии, нужно формулировать альтернативу, не дожидаясь ухода Путина.
Идеи, способные объединить разные группы оппозиции, сегодня особенно ценны. И тем больше вопросов вызывает одно из ключевых утверждений автора. Согласно Рогову, эксцессы 1990-х, «первого десятилетия республиканской истории», находятся в пределах общей нормы для молодых республик в XX веке, поэтому современной либеральной оппозиции стоит не отрицать преемственность с демократами 1990-х, а подчеркивать ее.
Не отношу себя к либеральной оппозиции, но все же интересно понять, кому именно предлагается наследовать.
Рогов выступает за «устойчивую партийную политику, для которой важна преемственность, традиция». О каких партиях речь?
О «Яблоке», которое, хоть и с натяжкой, можно назвать субъектом такой политики, Кирилл не упоминает.
Что произошло со вторым партийным флагманом российского либерализма, Союзом правых сил, тем более лучше не вспоминать — поддержка Путина, потом постепенная деградация и распад.
Если речь не об этих партиях, то о ком? О гайдаровских реформаторах? У них есть более прямые наследники — путинские сислибы, все они вышли из гайдаровской шинели, а Анатолий Чубайс еще вчера был живым олицетворением преемственности и традиции либерализма во власти. Так же маловероятно, что Рогов предлагает наследовать силовикам 1990-х, армии, лютовавшей в Чечне, ОМОНу, который, защищая страну от так называемого коммунистического реванша, почем зря лупил пенсионеров на демонстрациях. У этих структур тоже есть свои наследники, гораздо лучше обученные и экипированные.
Может быть, предлагается наследовать демократической среде 1990-х как таковой? Но в ней не было единства по ключевым вопросам того времени. Мы действительно «никогда не проверим, была ли у России в те годы другая дорога», но некоторые демократы внятно предсказывали, на какую дорогу страна встает после расстрела Белого дома в октябре 1993-го и президентских выборов 1996-го.
Значит, можно было кое-что предвидеть и уже тогда предпочесть риск сменяемости власти риску ее узурпации? (Как произошло во многих странах Восточной Европы, где в начале 1990-х бывшие компартии временно вернулись во власть.) А можно было поступить иначе и ошибиться. Те, кто поддержал Ельцина, очевидно, ошиблись, и нежелание новой демократической оппозиции оправдывать те ошибки и отвечать за них совершенно понятно.
Перестройка, которую мы потеряли
И закрадывается мысль, что Рогов предлагает либеральной оппозиции наследовать лично Борису Ельцину: иначе зачем приводить в качестве «народного» один из околоельцинских лозунгов периода его борьбы за суверенитет России от СССР — «Хватит кормить Среднюю Азию!» рядом с лозунгом «Хватит кормить Кавказ!», который сегодня однозначно ассоциируется с Алексеем Навальным, точнее, с его националистическим периодом. Пропутинские разоблачители 1990-х очень любят пугать народ, сравнивая Навального с Ельциным, не уверен, что стоит помогать им в этом.
Если все же нужна общая гражданская традиция и преемственность, у нас было время массовой политизации, действительно таившей в себе разные варианты будущего. Это перестройка, когда надежды на социализм с человеческим лицом и затем на капитализм с человеческим лицом вдохновляли градозащитников и экологов, профсоюзников и кооператоров, коммунаров и неформалов, городских депутатов задолго до разгона советов всех уровней в 93-м, рокеров задолго до кампании «Голосуй или проиграешь»…
Ельцинская эпоха дала много личных возможностей предприимчивым людям, но октябрь 1993-го катализировал разочарование, атомизацию и деполитизацию большинства, став самым большим гвоздем в гроб перестройки.
Либерализм или республиканство
Серьезная политическая сила с либеральной идентификацией, претендующая на власть и наследующая 1990-м, в России вряд ли появится, та эпоха неповторима. А вот говорить о республиканской альтернативе действительно есть смысл. Базовый республиканский постулат — свобода и суверенитет гражданина несовместимы с уязвимостью перед произволом — способен объединить левых и правых оппозиционеров, антагонистичных по большинству прочих вопросов. Ключевые республиканские идеалы гражданской доблести и равного участия граждан в общем деле тоже вряд ли кто-то будет оспаривать.
Правда, отсылает это все не к Конституции 1993 года и не к героям либерального правления 1990-х, а к защитникам Белого дома в 1991-м, к борцам против ельцинской узурпации в 1993-м, к правозащитникам и солдатским матерям времен обеих чеченских войн, к шахтерам, участникам «рельсовой войны» в 1998-м. К протестам упоминаемых Роговым носителей «продвинутой культуры мегаполисов» (чья новая гражданственность взошла на дрожжах путинской стабильности), но также к борцам против монетизации льгот (последний выход боевых пенсионеров из 1990-х), к рабочим «Форда», бастовавшим в 2007-м, к защитникам Химкинского леса, к дальнобойщикам, к движению против мусора в Шиесе, к сторонникам Фургала на Дальнем Востоке, участникам митингов против пенсионной реформы, протестов против правительства Ингушетии и против мобилизации в Кабардино-Балкарии и Дагестане… Не «Хватит кормить Кавказ», а «Вместе против диктаторов и их наместников» — так, кажется, гораздо лучше.
Мы не обречены на авторитаризм и деполитизацию, нет. Мы упустили шанс на демократию при Ельцине и тем самым лишили себя шанса на заявленное в Конституции демократическое, федеративное, правовое и социальное государство при Путине. Оба режима порождали славное и вдохновляющее сопротивление, это и есть наше республиканское наследие последних 30 лет.
Не стоит смотреть на Россию глазами автократов и узурпаторов, даже если вдруг они по-прежнему кому-то симпатичны.
