За без малого 40 лет, что я работаю в журналистике, и за 30 лет, что я на разных позициях руковожу различными СМИ, мне никогда не доводилось вступать в полемику с колумнистом собственного издания. Но в этот раз мне показалось необходимым ответить на аргументы нашего постоянного автора.
Тем более, что этот автор — глубоко уважаемый мной Александр Кынев.
В статье «Умеренным здесь не место: как и почему российская власть радикализирует оппозицию» Александр среди прочего выделяет три причины, почему независимые российские СМИ, выдавленные в 2022 году из страны, «существенно радикализировалась». Позволю себе прокомментировать их в том же порядке, в каком расположил их автор.
«Во-первых, давление аудитории: очевидно, что наиболее склонна к эмиграции была непримиримо настроенная аудитория — более умеренные были более склонны к тому, чтобы оставаться в России, — пишет Кынев. — В условиях множественных блокировок интернет-ресурсов в России именно находящийся за пределами России пользователь становился основной аудиторией эмигрировавших СМИ».
Это заблуждение, утверждаю я. Целевой аудиторией русскоязычной версии The Moscow Times (и других крупнейших российских СМИ, работающих из-за границы) остаются жители России. Да, путинский режим тратит огромные средства на то, чтобы отсечь россиян от информации независимых СМИ. В 2022 году Роскомнадзор заблокировал сайт moscowtimes.ru и его зеркала четыре раза. В 2023 году нас блокировали уже 4 раза в неделю. И должен признать, что блокировки работают. Но даже с этими блокировками число посетителей на нашем русскоязычном сайте в 2023 году выросло на 90% по сравнению с 2022 годом, и около 70% из них были из России. Наш основной телеграм-канал за прошлый год вырос более чем втрое — с 23 000 до 80 000 подписчиков, и 60% из них — в России.
Более того, вот с каким посылом мы обращаемся к нашим зарубежным донорам: «Помогите нам бороться с путинской пропагандой! Каждый евро, пожертвованный вами, позволяет нам донести правду до большего числа россиян».
И здесь мы подходим ко второму аргументу. «К радикализации ведет необходимость в финансировании: если ключевым источником денег становятся донаты и пожертвования спонсоров, то их надо стимулировать. Нейтрально-объективная информация стимулирует плохо, хорошо стимулируют эмоции. Отсюда стремление к обострению, кликбейту, хайпу любой ценой, даже с помощью завышенных ожиданий и неадекватных оценок», — считает Кынев.
Нарратив, что СМИ обязательно кормятся с чьей-то руки, которая и заказывает музыку, я слышу все годы, что работаю в журналистике. В 1999 году, когда мы запустили «Ведомости», мне говорили: «Допустим, вы не будете брать денег у Кремля и олигархов. Значит, будете брать их на Западе и плясать под их дудку». Теперь говорят, что мы пишем за печеньки и под диктовку госдепа. Ничего подобного. Ни у кого не получится доказать, что «Ведомости» до 2020 года или The Moscow Times за все свои 32 года были ангажированным или тем более коррумпированным изданием.
Но Кремль, пытаясь заткнуть независимым СМИ рот, выдавил нас из России и разрушил наши бизнес-модели (а все мы до войны были более-менее успешными бизнес-проектами). Наша основная аудитория по-прежнему находится в России, но теперь мы никак не можем ее монетизировать. The Moscow Times перестала продавать рекламу в России и привлекать донаты из России с началом войны, чтобы не подвергать риску наших бизнес-партнеров и доноров в России — понимая, что в будущем они могут подвергнуться преследованиям задним числом. Но для некоторых наших коллег рекламные поступления из России оставались существенной частью доходов. Теперь, принимая закон о запрете рекламы на информационных ресурсах иноагентов, Кремль лишает неподконтрольные ему медиа последней возможности зарабатывать в России.
Оказавшись за границей, российские независимые СМИ за прошедшие два года смогли стабилизировать свои бизнес-модели. Теперь перед нами стоит задача найти новые источники дохода на незнакомых нам рынках. Мы прилагаем для этого все усилия. И все равно мне не кажется возможным, что в ближайшие годы даже самое успешное русскоязычное СМИ сможет зарабатывать за границей больше 25% своего бюджета. Просто потому, что наша целевая аудитория была и останется в России.
Соответственно, мы можем рассчитывать на два основных источника дохода: донаты читателей и гранты фондов, чьей уставной деятельностью является поддержка свободы слова и независимой журналистики.
Читатель-донор делает нам пожертвование не потому, что реагирует на хайп, а потому, что доверяет нам, и потому, что мы доходчиво объясняем ему, почему мы просим донат и как его используем. Когда Путин вторгся в Украину, англоязычные читатели The Moscow Times только за февраль–март 2022 года перечислили нам такую же сумму, сколько за весь 2021 год.
Что касается фондов, то должен ответственно заявить: за все годы, что я работаю с грантодателями, ни один из них ни разу не обусловил предоставление гранта наличием (или отсутствием) какого-либо определенного контента. Мы привлекаем гранты только на общее развитие, но не на конкретные проекты — потому что последнее теоретически может означать вмешательство в редакционный контент. Более того, фонды и не предлагают нам проектные гранты, потому что у этих грантодателей, работающих с конечными получателями, есть свои фонды фондов, которые предоставляют им финансирование и перед которыми им тоже надо отчитываться. Фонды не хотят брать на себя обязательства по KPI, которые они в конечном счете не могут контролировать.
Наших грантодателей интересуют две вещи: прозрачность использования средств и динамика нашего развития. Причем динамика не обязательно всегда должна быть позитивной. Потому что всем понятно, что ресурсы Кремля и независимых СМИ несопоставимы. В 2023 г. только из федерального бюджета на СМИ в России было выделено 1,2 млрд евро (122 млрд рублей). Совокупный бюджет 30 российских СМИ за границей в прошлом году вряд ли превышал 30 млн евро — а это цена двух танков Abrams.
«В-третьих, радикализирует сама среда нового обитания: те, кто дают визы и разрешения на проживание, тоже имеют свои представления о „правильной подаче информации“, — пишет Кынев. — Фактически начинает действовать новая цензура. Примеров изгнания из стран Балтии дающих „неправильные оценки“ и даже „неправильные термины“ экспертов и журналистов уже более чем достаточно».
К сожалению, такие примеры действительно есть. Но есть и обратные примеры. Напомню, что телекомпания TV Rain была лишена латвийской лицензии на вещание в начале декабря 2022 года, но уже в конце того же года получила лицензию в Нидерландах. Могу сказать, что я не испытываю никакого давления со стороны властей страны, где мы сейчас находимся. И, напротив, ощущаю большую моральную поддержку, причем на разных уровнях власти.
Но мне кажется, что есть еще одна причина радикализации независимых российских СМИ, о которой Александр Кынев не упомянул — это личные счеты оказавшихся в эмиграции журналистов к Путину и его режиму. Путин обрек на смерть многие десятки тысяч людей, заставил нас покинуть любимую страну, разлучил с родными и близкими, лишил возможности пользоваться честно заработанным имуществом… Это не может не влиять на личную позицию журналистов.
У меня тоже есть личные счеты к режиму. Два моих коллеги — бывший журналист «Ведомостей» Иван Сафронов и бывший журналист The Moscow Times Эван Гершкович — арестованы по выдуманным обвинениям, Иван уже получил чудовищный срок. Тем не менее мы в The Moscow Times хотим оставаться теми, кем мы были всегда: качественным изданием, предлагающим проверенную информацию.
Но год назад моя молодая коллега из «нежелательного» издания сказала мне: «Вы проиграли, потому что занимались чистой журналистикой, а надо было сочетать журналистику и активизм. Мы пойдем этим путем».
Мне, как человеку, выросшему в СССР и изучавшему на журфаке историю партийной и советской печати, такой подход не близок. Но я также помню, что Ленин сверг коррумпированный режим, утративший связь с реальностью и вовлекший страну в мировую войну, а затем удержал власть в том числе и с лозунгом «Газета — не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор».
Я безусловно согласен с Александром Кыневым, что российское общество продолжит радикализовываться. И возглавит этот процесс, как всегда, власть, не способная слышать реальные потребности общества и реагировать на них.
