Сходство нынешней внутрироссийской ситуации с той, что была шесть лет назад, бьет в глаза. Сейчас, как и в 2018-м, хлопоты с очередным «переизбранием» Путина остались позади, и для режима настало время предъявить народу счет.
На этот раз повышают налог на прибыль, вводят прогрессию в НДФЛ и накладывают НДС на некрупный бизнес. А в прошлый раз, в июне 2018-го, объявили о пенсионной реформе, т. е. об урезке государственных трат на пенсии, а в тени этого скандала — еще и о крупном увеличении НДС.
Словесное оформление тогда и теперь было разным, но задача — одна. И при этом предельно простая: поднять госдоходы и уменьшить расходы. Но из сегодняшнего дня мы видим, что пенсионная реформа принесла властям не только деньги. Она стала грандиозными учениями властвующего аппарата, дала ему веру в собственное всесилие и подтолкнула к дальнейшим авантюрам.
Начальство приятно удивилось
Пенсионно-реформаторская эпопея началась шесть лет назад, в июне 2018-го, когда о предстоящем повышении пенсионного возраста объявило тогдашнее правительство, и закончилась в октябре, когда проштампованный палатами закон подписал Путин.
За эти месяцы обнаружилось, что при крайней непопулярности повышения пенсионного возраста народ вовсе не собирается восставать. Властная вертикаль даже и не пыталась толком объяснить людям, зачем она все это делает, но при этом работала без осечек. И низы не решились бушевать. Не случилось даже и крупных уличных шествий. Не было ничего, похожего на протесты против «монетизации льгот» в начале путинского правления, когда народные толпы заставили режим отступить.
Петиция против реформы собрала смехотворные 3 млн подписей, так называемая системная думская оппозиция лишь театрально негодовала, а несистемные оппозиционеры как не имели до этого альтернативной пенсионной доктрины, так и не обзавелись ею в ходе дискуссий. Иначе чем параличом воли и идейным крахом все это не назвать.
Власти отделались заметным, но не критическим снижением путинских рейтингов, временным падением не особо ценного для них авторитета «Единой России» и полной потерей лица зиц-премьера Медведева, которого, впрочем, как раз для таких случаев и держали.
Режим запросто нарушил неоднократные путинские клятвы о неповышении пенсионного возраста и отбросил всю народолюбивую болтовню, которой столько лет предавались должностные лица. А попутно проверил и лояльность этих лиц — не станут ли брюзжать? И они оказались на высоте — чиновничество выказало полное равнодушие к массам и стопроцентную покорность высшему начальству. Такого бездумия от него даже и не ждали.
Единственным заметным неудобством стали сбои на нескольких губернаторских выборах в «единый день голосования» 9 сентября 2018-го. Получив возможность легально и безопасно выместить раздражение на кандидатах-единороссах, публика кое-где так и поступила, спровоцировав режим на более крупные, чем обычно, подтасовки. А в Хабаровском крае на волне пенсионного негодования губернатором даже стал Сергей Фургал.
Его смещение отложили на два года, но оно было предрешено уже в 2018-м. Да, выступления в защиту Фургала продлились полгода, но они остались только хабаровским феноменом. Убедившись в неорганизованности народа и безграничной его готовности мириться с любыми выходками начальства, режим теперь расправлялся с обидчиками безо всякой оглядки.
Изначально обреченной была поэтому и доктрина «умного голосования», выдвинутая Алексеем Навальным той же постреформенной осенью 2018-го. Ведь именно тогда власти поняли, что быть популярными совсем не обязательно. Любое правило можно нарушить в любой момент: публика покричит, да и успокоится.
Самоуверенность режима теперь не знала границ. Ведь подданные смирились, хотя навязанный им проект был демонстративно антиобщественным.
Нашли, у кого отнять деньги
Декламации властей о кризисе российской пенсионной системы, кошмарном росте числа пенсионеров и непосильном бремени трат являлись ложью и легко могли быть опровергнуты, если бы тогда нашлись желающие это сделать.
Вождь приказал своим финансистам расписать варианты экономии на пенсиях, и они к тому времени уже несколько лет этим занимались, не делая из своих изысканий особого секрета.
В 2016-м будущий отец пенсионной реформы Владимир Назаров (директор Финансового института при Минфине) и нынешний любимец Путина Максим Орешкин (замруководителя АП, а тогда — замминистра финансов) выпустили статью, в которой с помощью легко раскрываемых манипуляций доказывали, что, если не поднять пенсионный возраст, коэффициент замещения (отношение средних страховых пенсий по старости к средним зарплатам) к 2030-му якобы упадет в полтора раза и составит всего 22%.
Но их более добросовестные коллеги из аналитической службы Центробанка в 2017-м опубликовали 32 варианта развития пенсионной ситуации до 2035 года. И по самому вероятному из них (с принятием среднего демографического прогноза и роста экономики 1,5% в год) расходы на страховые пенсии при сохранении прежнего пенсионного возраста и фиксации коэффициента замещения вырастали с 7,7% ВВП в 2016-м до 8,8% ВВП в 2035-м. То есть никакой катастрофы не предвиделось даже отдаленно.
И там же были начертаны контуры предстоящей пенсионной реформы. В половине из упомянутых вариантов предусматривалось увеличение пенсионного возраста. И тогда расходы на пенсии к 2035-му опускались в интервал 4,8-6,2% ВВП. То есть снижались на 1,5% — 2,9% ВВП. Именно радикальная экономия на пенсионерах, притом не на всех, а только из непривилегированных сословий, и была подлинной целью путинской реформы.
Российская пенсионная система была (и сейчас остается) запутанной и нелогичной, но финансового кризиса в ней не было. Число получателей страховых (т.е. непривилегированных) пенсий по старости росло накануне реформы примерно на 1,5% в год. И это были вполне умеренные темпы по сравнению со скоростью роста массы привилегированных пенсионеров, получавших пенсии другого размера и не из Пенсионного фонда — отставных военных, депутатов, тюремщиков, судей, росгвардейцев, гражданских чиновников и т. п. Их прибывало по 3-7% в год.
Но пенсионная реформа их не касалась. Они либо получали пенсии по выслуге (сроки которой власти боялись увеличить), либо, в гражданском управлении, длительность их службы на выгодных и почетных постах уже была продлена к большому их удовольствию. В целом, на пенсии этим категориям шло тогда около 1% ВВП, а в последующие годы эта доля уверенно росла на фоне урезки пенсионных трат на простонародье.
Таким образом, если бы не была устроена пенсионная реформа, то, складывая расходы на пенсии и для знатных, и для простонародья, получим 8,7% ВВП в 2017-м и примерно 10% ВВП в 2035-м. То есть ничего особенного по мировой мерке.
Ответственный перед народом режим мог бы рационализировать правила начисления выплат, убрать привилегии, а также и повысить пенсионный возраст ради общего увеличения пенсий. Но он не имел бы объективных оснований сокращать общую долю пенсий в ВВП.
Планы Путина были совсем другими, потому что он готовился к войне и нуждался в деньгах. Каковые и были изъяты из гражданских секторов. Как это будет сделано и сейчас, через повышение налогов — 2024.
***
Вот предварительные итоги. Пенсионная реформа уже дошла до середины. Если в 2017-м бюджетный трансферт, идущий на субсидирование страховых пенсий по старости, составлял примерно 2% ВВП, то в 2023-м он уменьшился до 1% ВВП. Очень приличная экономия, удачно соответствующая подъему пенсионных доходов вооруженных и невооруженных привилегированных сословий. Их численность и полагающиеся им платежи растут, и предусмотрительный Путин заранее наскреб для них деньги.
Что же касается простонародья, то число получателей страховой пенсии по старости властям удалось уменьшить с 36 млн в 2017-м до 33,4 млн к началу 2024-го (помог еще и ковид). Уверенно сокращается и коэффициент замещения — с 35,3% в 2023-м до 29,6%, ожидаемых в 2025-м. Пенсии все больше отстают от зарплат.
Реформа успешно работает и решает задачи, поставленные перед ней вождем. Авантюра 2018 года удалась, и ее успех поощряет режим изобретать все новые и новые.
