Так началось массовое общественное движение — «Бессмертный полк». Это была настоящая народная инициатива: идею предложили три местных журналиста, Игорь Дмитриев, Сергей Лапенков и Сергей Колотовкин, и их призыв сохранить память о войне через личную историю своей семьи был радостно подхвачен томичами.
Но не только томичами: «Бессмертный полк» стремительно подхватило государство. Инициаторы стали жаловаться на принудиловку и карнавализацию и негодовать, что смысл «Бессмертного полка» — «больше никогда», а не «можем повторить».
В 2022 году после начала войны они выступили с заявлением: «К сожалению, мы видим множество меняющих первоначальный смысл „Бессмертного полка“ явлений и событий. Мы не считаем более возможным связывать себя с происходящим в колоннах на улице». А колонны продолжают идти.
Что тут не так и причём тут Церковь?
Зачем нужен «Бессмертный полк» сегодня?
С начала «русской весны» на шествиях «Бессмертного полка» к советским флагам и российским триколорам добавились флаги сепаратистов из оккупированных украинских территорий. В 2017 году в Донецке сепаратистский лидер Александр Захарченко вышел на «Бессмертный полк» с фотографией отнюдь не дедушки — советского воина, но донецкого полевого командира Арсена Павлова по кличке Моторола. На том же шествии чиновник-сепаратист Александр Тимофеев по кличке Ташкент, позже осужденный за мошенничество, нес портрет другого донецкого полевого командира — Михаила Толстых по кличке Гиви.
В России фотографии участников вторжения в Украину на шествиях «Бессмертного полка» появились только в первый год войны, «необходимость» которой объяснялась «денацификацией». Этот нехитрый ход позволил представить российское вторжение в Украину смысловым продолжением Великой отечественной войны.
Появился явно не тот смысл, который вкладывали в «Бессмертный полк» его создатели. Через два дня после начала вторжения в Украину они заявили:
«Если брать движение «Бессмертный полк», то это прежде всего было движение за мир. Это память о родственниках, которые погибли в той войне, которую тогда не Россия развязала… А сейчас… То, что я вижу, я могу назвать просто безумием — в полном смысле этого слова«» (Игорь Дмитриев)
«Наши прадеды нас прокляли бы за то, что произошло» (Сергей Лапенков).
«Если говорить о «Бессмертном полке», то, во-первых, мне кажется, что наши деды сейчас смотрят на все происходящее, и говорят — «Вы что, офигели?! (скажем так). Мы не для этого воевали, чтобы вы потом делали то же самое — начали бомбить, да еще кого?» (Сергей Колотовкин).
Но смысловая нагрузка «Бессмертного полка» продолжала дрейфовать от великой войны к агрессии в Украине, представляя нынешнюю как продолжение ВОВ. В 2024 году первый зампред комитета Госдумы по просвещению Яна Лантратова и вовсе предложила перенести шествие «Бессмертного полка» на 1 июля — «неофициальный, но широко отмечаемый среди действующих и находящихся в отставке военнослужащих День ветерана боевых действий». «Павшие герои наших дней должны по праву занять свое место в рядах „Бессмертного полка“ наравне со своими великими предками, победившими германский нацизм».
Публичная легитимизация «СВО» стала основным смыслом «Бессмертного полка» сегодня.
«Бессмертный полк» как обряд политической религии
Вместе с георгиевской ленточкой и «храмом вооруженных сил» «Бессмертный полк» стал одним из самых узнаваемых символов современной российской политической религии. Это, конечно, квазирелигия, и она использует христианские образы святых и символы лишь для того, чтобы объяснить гражданам, кто они такие, конструируя их групповую идентичность взамен советской, которая приказала долго жить. Цель политической религии — объединить людей для того, чтобы их контролировать и подчинять. Она не религия в традиционном смысле слова, так как духовный опыт, личная вера или следование религиозной доктрине не являются необходимыми условиями для ее адептов. Главный догмат — вера в то, что государство является всемогущим и всеблагим, а потому патриотизм как послушание ему — высшая форма гражданской и религиозной добродетели.
Политическая религия требует своего календаря, и его центральный праздник — 9 мая, потому что других общих знаменателей после распада СССР не осталось. Главный день гражданского календаря теперь называется «гражданской Пасхой». Это любопытное выражение фигурирует, в частности, в статье «Пасха после Первомая: широк русский человек — и не надо его сужать», опубликованной на официальном ресурсе «РИА Новости».
Как манифест политической религии, статья отменяет границы между религиозным, нерелигиозным и антирелигиозным. Автор радуется, что рейтинг Ленина растет вместе с религиозностью, и заявляет: «Среди верующих далеко не все считают Ленина антихристом, а среди поклонников Ленина много православных». Эта всеядность объявляется «признаком нашей силы». «Это может не нравиться многим православным, но это и принимается многими православными. И это куда лучше и правильней, чем пытаться устроить выяснение отношений, делать ставку на раскол общества на правых и левых, православных и коммунистов», пишет автор.
Вспомним синкретизм и пренебрежение к противоречиям как одну из основных характеристик фашизма у Умберто Эко. Правда не нужна, мысль не нужна и уж тем более не нужна культура несогласия и разномыслия. Не нужно вообще ничего, кроме социального клея. Право на индивидуальное, негосударственное бытие человека — отменено.
Советский строй и советская армия христианизируются post mortem. «Как и Красная Армия в годы Великой отечественной войны, так и сегодняшние участники русской спецоперации на Украине — это Божья армия», — говорит Константин Малофеев, называя День победы «второй Пасхой». Если никакого противоречия между христианством и советским строем не было, то его не должно быть и сейчас. Лучший тому пример — товарный знак «Бессмертного полка», зарегистрированный в Роспатенте: Георгий Победоносец поражает дракона, находясь внутри красной звезды. «Производить под товарным знаком можно игрушки, художественные изделия, посуду, одежду, аксессуары, а также боеприпасы и патроны», — сообщает ТАСС.
Вместо того чтобы противостоять подменам и манипуляции, институциональная церковь поддержала путинский новояз. «Пасха Христова и Пасха гражданская все время идут бок о бок», — говорит митрополит Тульский и Ефремовский Алексий. «Для меня сейчас два главных праздника — Пасха и День Победы… День Победы — это торжество и объединение для самых разных людей: когда ещё в истории было такое, чтобы так были объединены атеисты и верующие, православные и католики, мусульмане и буддисты даже», — вторит ему священник.
А что будет, если вспомнить, что задача Церкви — проповедь учения Христова, которое не только объединяет, но и разъединяет? «Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч, ибо Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её» (Мф. 10.34-35). Неужели не очевидно, что объединение людей не может само по себе быть благом и что самые страшные тоталитарные собщества были предельно объединены пафосом борьбы с внешними или внутренними врагами? Неужели не очевидно, что в конечном итоге поклонение антихристу может быть возможным лишь в рамках «консолидации» людей через принятие его власти?
Нет, не очевидно.
«У нас часто пасхальная неделя захватывает празднование Дня победы. На Западе, например, 8 мая — День примирения. Ну у них такое восприятие жизни, и примирение является, может быть, целью. Но вот какой смысл был бы Христу прийти и примириться с дьяволом, с грехом? Разве ради этого стоило приходить Богу на землю? Одна цель: победить», – говорит другой священник, из аннексированного Крыма. Другими словами, мирная жизнь не имеет ценности, а жизнь — это борьба.
Кремлевский философ Александр Дугин ясно говорит, что война — наивысшее появление человеческого бытия, импортируя идеи немецкого юриста Карла Шмитта и других философов Третьего рейха в современную Россию. На вопрос: «хотят ли русские войны?» – хочется ответить в духе времени: «Все не так однозначно».
Церковь и «Бессмертный полк»
Еще в 2017 году руководитель управления по работе с общественными организациям Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ протоиерей Димитрий Рощин предложил «расширить «Бессмертный полк» в исторической перспективе, чтобы вместе с фотографиями участников Великой отечественной войны нести портреты героев Первой мировой войны, русских героев Отечественной войны 1812 г. и так далее. Реакция была крайне резкой: «Благодатный огонь» опубликовал статью «Антигосударственная провокация», о. Димитрий был вынужден извиняться за то, что его не так поняли, а «Православие.ру» заявило о полной поддержке «Бессмертного полка» церковью.
В том же году патриарх Кирилл призвал сделать участие клириков Русской православной церкви в «Бессмертном полке» заметнее, чтобы не оказаться в стороне от массовой «консолидации», «хотя, конечно, это дело добровольное». Со временем слово «добровольное», как это часто бывает, потерялось. И в 2024 году глава Улан-Удэнской и Бурятской епархии опубликовал циркуляр, согласно которому каждый приход должен:
«1) Самостоятельно изготовить штендеры героев и участников Великой отечественной войны и специальной военной операции, полученные у секретаря епархии в электронном виде;
2) В срок до 26 апреля провести урок мужества в молодежных православных клубах и организациях, среди казачат и воспитанников воскресных школ и предоставить новость для сайта Епархии;
3) Каждый настоятель должен обеспечить участников от своего прихода двумя гвоздиками».
Но привлечь духовенство оказалось недостаточно.
В советское время церковь жила в параллельной реальности по отношению к государству, особенно на низовом уровне. Трудно представить себе пространство, где икона могла появиться вместе с красным флагом. Это не работало ни доктринально, ни стилистически. Изнутри той эпохи Владимир Войнович гениально предугадал слияние православия и совка как основу государственной идеологии в образе отца Звездония в романе «2042», но фантазии на то, чтобы идти крестным ходом под красными флагами, не хватило даже у него.
Теперь в этом нет ничего необычного. «Крестным ходом сестры и гости монастыря с иконами и хоругвями, а также портретами своих дедов и прадедов — защитников нашей Родины — прошли по территории монастыря, отдавая свой долг памяти Небесному „Бессмертному полку“. После этого состоялась памятная трапеза с любимыми песнями военных лет, читались стихи и проза, посвященные Героям войны», – сообщает сайт Петропавловского монастыря в Хабаровской епархии.
В 2023 году монахини минского Свято-Елисаветинского монастыря, известного поддержкой войны, вышли на крестный ход под пение «Катюши». «Бессмертный полк», задуманный как абсолютно светский проект, мутировал в крестный ход, в форму богослужения.
Между тем, 2042 года нам ждать еще 17 лет.
В фильме «Победа — наша гражданская Пасха», созданном каналом «Спас», говорится, что идея «Бессмертного полка» приснилась пенсионеру Геннадию Иванову. Если это аллюзия на слова из Священного Писания «излию от Духа Моего на всякую плоть …и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут» (Дн. 2.17), то вывод один: «Бессмертный полк» придумал Святой Дух, а вовсе не томские журналисты и даже не пенсионер Иванов.
Вечная жизнь — в полку или во Христе?
Изнутри РПЦ богословской рефлексии над «Бессмертным полком» как феноменом политической религии практически не было.
Когда его лишь начинали синтезировать с крестными ходами, мой одноклассник вспомнил День мертвых в Мексике, когда домашний алтарь украшается фотографиями умерших родственников. Он написал мне: «Архаика и коллективное бессознательное, которое столетиями пыталось похоронить христианство, а потом десятилетиями пыталась выкорчевать советская власть, взяли свое и дали росток в неожиданном месте».
Если это так, то «Бессмертный полк», среди прочего, — это попытка государства ответить на религиозный запрос нерелигиозных по большей части граждан, создавая тотемный культ, в котором предки и есть боги, а социум формируется поклонением им. Дети, выступающие перед портретами ветеранов, — вполне характерная иллюстрация этого нового старого культа.
Несколько дней назад один из подопечных нашего фонда «Мир Всем» о. Иаков Воронцов из Казахстана довольно подробно описал, как в «Бессмертном полке» духовные смыслы подменяются государственными:
«Само название «Бессмертный полк» предполагает, будто человек обретает бессмертие не через Христа, не через воскресение, не в Церкви — а через участие в войне и государственную память …
«Бессмертный полк» стал частью новой государственной псевдорелигии, основанной на культе войны. Её важный атрибут — миф о «вечной борьбе с фашизмом», о «величии державы», об особом предназначении России как силы, противостоящей злу. Для христианина здесь очевидна подмена поклонения Богу поклонением государству и его героям. Герой войны здесь занимает место святого, а иногда — даже место Христа: он «страдает за народ», «умирает ради мира», «воскресает в памяти». На парадах, в песнях и речах героя воспоминают почти литургически. Его страдание становится источником национального «искупления». Такая вот подмена христианской эсхатологии на политический мессианизм».
К этому трудно что-то добавить. Действительно, важна тема памяти. В христианстве «вечная память» — это не память людей, короткая и ограниченная. Сказать о человеке «Бог его помнит» — значит сказать, что он у Бога жив. Здесь же хранителем вечной жизни объявляется не Бог – Творец, а государство. Уже не Церковь, а государство связывает живых и мертвых в одно тело. «Государство должно претендовать на всецелого человека, на то, что оно может дать ему все необходимое от люльки до гроба и даже загробной жизни … как только оно перестанет на все это претендовать, то оно тут же начнет расползаться», писал Егор Холмогоров в программном докладе «Атомное православие».
Через «Бессмертный полк» государство декларирует право на обладание человеком не только при его жизни, но и после смерти.
В политической религии задача институциональной церкви — представить секулярные смыслы как священные, и, таким образом, сакрализировать как политический режим, так и решения, ими принимаемые, как манифестации воли Божьей. Сегодня политическая религия представляет «СВО» как «священную войну», о чем ясно говорит «наказ» «Всемирного русского народного собора».
Однако православного богословия «священной войны» не существует, образ заимствован из песни «Вставай, страна огромная». Чудовищный синтез доктрины «Катехона», хоругвей, красных флагов, размытых границ между героизмом и святостью, выдуманных историй о воздушных крестных ходах с иконами во время Великой отечественной войны позволяет представить СССР как орудие в руках Бога, а его историю — как священную историю.
Заявляя о себе как о «потомках победителей», путинский режим заявляет о себе не просто как о легитимном, но и как о священном институте. «Россия — это такая страна, которая напрямую управляется Богом», – говорит человек, видящий себя синонимом слова «напрямую». Если он сказал, что «Господу было угодно» начать вторжение в Украину — нет оснований считать, что он в это не верит. Он поверил, что Бога можно держать на посылках и поставить на службу своей власти. Сегодня «Бессмертный полк» — его метод поставить нашу с вами память о жертвах фашизма и об участниках борьбы с ним на службу самому себе и развязанной им войне.
