Судя по российской позиции, оглашенной непосредственно в Стамбуле, никаких изменений она не претерпела. Кремль по-прежнему хочет получить даже не захваченные им территории Украины, а также добиться ее отказа от военного сотрудничества с Западом, согласиться на нейтральный статус и одностороннее разоружение.
Про отказ от перемирия можно и не вспоминать — оснований надеяться, что Москва скажет что-то иное, просто не было.
Об уничтожении Украины
Меня, однако, больше впечатлили другие пункты «меморандума»: в нем содержится прямое требование, во-первых, сменить власть в Киеве — договор может заключаться лишь с новым, «легитимным» украинским руководством, во-вторых, реорганизовать партийную систему — объявить амнистию предателям и легализовать пророссийские политические силы, а в-третьих, фактически отказаться от украинской индентичности — в контексте запрета «националистических» сил и придания государственного статуса русскому языку.
Задачей Владимира Путина остается уничтожение Украины — и теперь об этом (пусть и в контексте «воссоздания единого государства») в Москве говорят совершенно открыто. Эти тренды были видны и ранее, но теперь, я надеюсь, ожидания встречи Путина и Владимира Зеленского уйдут с повестки дня. Единственным гипотетическим местом их личного общения остается Гаага, где один присутствовал бы как главный военный преступник, а второй — как свидетель обвинения, но и эта опция пока не слишком вероятна.
Многих удивило отсутствие реакции Кремля на уничтожение немалой части российской стратегической авиации — но я склонен согласиться с теми, кто не видит в этом критического изменения военного баланса. Тотальная незащищенность российской территории и возможность инфильтрации в страну агентов украинских спецслужб очевидна: в последние годы российские паспорта по облегчённой процедуре получило около 1 млн украинцев в 2014–2020 гг. и ещё около 300 тыс. в 2020–2022 гг., не говоря о поголовной паспортизации населения «новых регионов». Дроны для российской армии изготавливают волонтеры по всей стране — о чем часто с восторгом информировали даже «Единая Россия» и Общероссийский народный фронт. О контроле над ситуацией говорить вряд ли приходится, и сейчас педалировать эту тему Кремлю невыгодно — тем более что в окружении Путина «неприкасаемыми» стали практически все.
Вероятно, в российской власти пришли к выводу, что правильнее наращивать давление по всей линии фронта, чем упражняться в разного рода «ударах возмездия» (безразлично, по своим или по чужим). Поэтому после скоротечной разрядки на время новых обменов военные действия продолжатся.
Чтобы украинские диверсии обрели резонанс в российском обществе, они должны будут затронуть критические инфраструктурные объекты — и даже не такие, как терминалы отгрузки нефти на экспорт, а магистральные газопроводы, питающие центральную часть страны, или систему энергоснабжения столиц, — так как население по-прежнему не чувствует эффекта войны.
Не война, а раздражающий фактор
Стоит также коснуться и позиции западных стран, которая становится все менее понятной и предсказуемой. Еще недавно президент США Дональд Трамп постоянно повторял, что он не хочет вводить новые санкции против России, но ситуация начинает меняться — но совершенно формально (и даже притворно): в Конгрессе чаще говорят о проекте сенаторов Линдси Грэма и Ричарда Блюменталя, а сами они только что представили его в Париже и Берлине.
Но, с одной стороны, оказалось, что теперь уже Европа не готова двигаться так быстро и вводить очередной пакет ограничений до саммита Семерки, а с другой стороны, в реализацию завиральной идеи сенаторов я верю, мягко говоря, очень слабо. Ккак мы видим, США не по силам держать 145-процентные пошлины против Китая, и я не вижу никаких шансов на введение втрое бóльших пошлин на импорт из стран, покупающих российские нефть и нефтепродукты, а это по состоянию на апрель 2025 года Турция, Китай, Индия, Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Малайзия, ОАЭ, Саудовская Аравия, Бразилия, Нигерия, да и, в конце концов, сам Европейский Союз (не говоря уже про уран и ядерное топливо).
Санкции в отношении «теневого флота» в последнее время выглядят гротескно, если учитывать, что в апреле 47% поставок нефти из России осуществлялись на танкерах стран Семерки, и судя по динамике последних месяцев, в мае эта доля превысит половину. Поэтому резких шагов в ответ на продолжение войны ожидать пока не приходится.
И вот тут мне хотелось бы обратить внимание на момент, который все понимают, но который не принято обсуждать. Война России против Украины с самого начала рассматривалась на Западе как опасный, но региональный конфликт, явно ограниченный «постсоветским» пространством, в разборках на котором ни США, ни страны Европы никогда не намеревались принимать участия. По мере ожесточения воюющих сторон Запад втягивался в него все больше — но все мы хорошо знаем, каких усилий и каких жертв стоило Украине убеждать союзников в необходимости расширения и диверсификации оказываемой помощи. И пока Россия воздерживается от прямой атаки на страны НАТО (а я убежден, что ее никогда не случится), отношение к войне как к раздражающему фактору не изменится.
Чтобы оно поменялось, необходимо понимание, что российская агрессия против Украины может стать (или уже стала) начальной фазой Третьей мировой войны, угрожающей самому существованию Запада, если конфликт продолжит интернационализироваться, — и поэтому все элементы внешней и оборонной политики западных держав должны быть четко ориентированы на сдерживание агрессора и нанесение ему поражения. Нынешние шатания (достаточно вспомнить десятки заявлений президента Франции Эмманюэля Макрона о европейских миротворцах в Украине) будут продолжаться до тех пор, пока безнаказанность России не побудит иные страны удовлетворить желание ввязаться в войны за переделы границ. Прецедент мы недавно видели на границе между Индией и Пакистаном, но он благополучно завершился, а вот попытка КНР захватить Тайвань, которая чисто юридически будет меньшим нарушением международного права, чем нападение России на Украину, т. к. все страны Запада формально признают остров частью Китая, может стать более серьезным звоночком.
Конечно, Запад недальновиден в своих действиях, но когда он был иным? Уместно вспомнить тут события 1938 года. Пока понимания нет, и едва ли великие державы во имя урегулирования конфликта в Украине пожертвуют отношениями, например, со странами Азии — как это случилось бы при выполнении планов Грэма и Блюменталя.
Об окончании войны
С начала этого года — даже несмотря на большое количество ожиданий, порожденных возвращением в Белый дом Дональда Трампа, я не раз утверждал, что в относительно обозримой перспективе (но крайней мере до конца года) мы не увидим окончания войны в Украине. Несмотря на все более чувствительные удары украинских сил по российской территории и всё бóльшую ажитацию так называемых «зетников», Кремль не собирается изменять стратегических целей — что прекрасно подтверждают впервые суммированные в письменном виде для стамбульской встречи путинские «кондиции».
Они не могут быть приняты никаким правительством в Киеве — ни нынешним, ни любым, что придет ему на смену: Украина не откажется от суверенитета и уже не станет частью ни России, ни какого-то «общего государства». Война действительно вошла в затяжную фазу, похожую на то, что происходило на фронтах Первой мировой войны, с конца 1916 года. Тогда решающие события — как на Востоке, так и на на Западе, — были связаны не с военными успехами или неудачами, а с крушением политических режимов в соперничающих державах.
Только схожие по глубине перемены способны закончить и нынешнюю войну.
