«Не забывайте, в какой ситуации мы находимся, — сказал Песков в интервью журналу „Эксперт“. — Сейчас время военной цензуры — беспрецедентное для нашей страны. Война ведь идет и в информационном пространстве тоже. И было бы неправильно закрывать глаза на медиа, которые целенаправленно занимаются дискредитацией России. Поэтому я считаю, что сейчас этот режим оправдан».
Советская закваска
Пресс-секретарь, конечно, в курсе, что в Конституции РФ есть пункт 5 в статье 29: «Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается». И пункт этот остался на своем месте даже после того, как Путин изменил Конституцию в своих интересах. Но Песков обещает: «Конечно, настанет момент, когда будет востребована более мягкая информационная политика», но пока что придется потерпеть.
Во всех советских конституциях тоже провозглашались свобода слова и свобода печати. В сталинской конституции 1936 года это была статья 125, а в брежневской 1977 года — статья 50. Но цензура в СССР свирепствовала при всех властях.
В 1960 году, в разгар хрущевской оттепели, в журнале «Нева» была запрещена публикация романа Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол». Спустя три года Константин Симонов пробил разрешение опубликовать роман отдельным изданием, но, узнав об этом, испанская коммунистка Долорес Ибаррури устроила скандал, и книжный набор был рассыпан. Цензура не разрешала даже упоминать роман, не то что публиковать его. Что их там не устраивало, невозможно понять.
Не лучше обстояло дело в других областях культуры. Отправились на полку даже вполне себе идеологически выдержанные фильмы Александра Аскольдова «Комиссар», «Интервенция» Геннадия Полоки, «Проверки на дорогах» Алексея Германа, «История Аси Клячиной» Андрея Кончаловского, даже невинная кинокомедия Алова и Наумова из дореволюционной жизни «Скверный анекдот» не прошла цензуру.
При Никите Хрушеве активно разоблачался культ личности Сталина, осуждались сталинские репрессии. Однако ни одно произведение Варлама Шаламова на лагерную тему при его жизни не было опубликовано. Цензура все рубила на ходу.
В 1965 году с огромным трудом пробилась в печать поэма Евгения Евтушенко «Братская ГЭС». Сейчас читаешь и недоумеваешь: что там можно было усмотреть антисоветское? Тем не менее, когда поэт получил на руки в журнале «Юность» верстку, он обнаружил на полях несколько сотен замечаний. И он внес требуемые поправки! Поэма вышла.
Евтушенко редко когда спорил с цензурой или с выполнявшими цензурные функции работниками ЦК, он обычно был готов на компромисс. Чему я как редактор неоднократно был свидетелем. В 1984 году мне пришлось редактировать в «Литгазете» его стихотворение «Фанаты». Тогда у нас была опубликована громкая статья Юрия Щекочихина о фанатах «Спартака», в которой он писал, что в фанатской среде зреет нечто вроде фашизма. После чего в редакцию пришел Евтушенко и принес стихотворение, в котором изложил все то же самое, но уже в стихотворной форме.
Цензура была строга. Строчку «На шапках, шарфиках цвета различные, а вот попахивают коричнево» пришлось заменить на: «На шапках, шарфиках цвета командные, но это братство — оно обманное». Вместо: «Идут блюджинсовые фанаты. В руках — невидимые гранаты» появилось «Идут фанаты с футбола строем. Подложно мужество быть лжегероем». Ну и так далее, я сохранил у себя в архиве все варианты со всеми цензурными придирками. В книжном издании, пришедшемся на перестроечные времена, поэт все вычеркнутое вернул на место, но с газетной цензурой спорить не стал. Да собственно, никто с цензурой не спорил.
Бетонная стена
Забавно, что если погуглить, можно заметить, что после аннексии Крыма Дмитрий Песков непрерывно жалуется на цензуру. «Фактически европейские читатели, европейские телезрители сейчас не в состоянии получить всю полноту информации, они лишены права на свободу выбора информации». И далее: голоса Путина и Лаврова, объясняющих необходимость аннексии Крыма, на Западе не слышны. «Эти объяснения не проходят. Причем не проходят не в силу их несостоятельности — наоборот, позиция очень последовательная и аргументированная, не проходят потому, что наталкиваются на грубую, бетонную стену цензуры. Такое мы не видели и, честно говоря, даже не думали, что оно бывает так в открытую». Наконец, в декабре 2020 года терпение российского руководства лопнуло. Сообщение агентства ТАСС: «Владимир Путин подписал закон, направленный на борьбу с цензурой…» Да! «…со стороны зарубежных интернет-платформ по отношению к материалам российских СМИ».
Вот она — борьба с цензурой не на словах, а на деле!
Среди рассекреченных сразу после путча 1991 года материалов ЦК я натолкнулся на годовой отчет Главлита (так называлась советская цензура). В 1982 году Главлит потрудился на славу: «В течение года контроль прошли 707,8 тысяч номеров газет и журналов, названий книг и брошюр, 47834 материала звукозаписи (пластинки, магнитофонные ленты), 5989 тысяч мелкокомплектных изделий (реклама, календари, листовки и т. п.) Общий тираж обработанных в процессе контроля изданий составил 17,7 млн. экземпляров…В 1982 году по материалам центральных издательств, издающих их организаций, газет и журналов (г.Москва) сделано 474 замечания, в том числе редакциями полностью снято 162 материала. По местным изданиям было сделано 547 замечаний, в том числе полностью снято 127 материалов».
Между прочим, даже текст на горчичниках, продаваемых в аптеках, подлежал утверждению Главлитом. Любая уличная вывеска. Картинки на почтовых конвертах. Буквы на детских кубиках.
И это, замечу, было вполне себе мирное время. А в нынешнее, военное, время — надо быть десятикратно бдительным! В этом Песков прав.
Только почему-то в его обещание ослабить цензуру после окончания войны я не верю. Чтобы что-то ослабло, нужно чтобы не только война закончилась, но и сам режим рухнул. Обычно откручивают гайки не те люди, которые их закручивали.
