Если переводить с бюрократического языка на тот самый русский, то основных тезисов у указа три:
- В России много языков, все они равны, но русский равнее и формирует государственность.
- До граждан нужно донести нормы литературного языка, закрепленные в словарях и справочниках, а материться гражданам нужно запретить.
- Если в какой стране притесняют русский язык и русскую литературу, надо напасть на эту страну и насадить там русский язык силой.
Я утверждаю, что такая языковая политика, реально осуществляемая российскими властями, — прямой путь к деградации русского языка. Язык сохранится и останется живым, только если сумеет извернуться как-то, обмануть государственную политику — а он, слава Богу, это умеет.
По поводу равенства всех языков на территории России у меня есть живой семейный опыт. Мой дедушка, финн-ингерманландец, очень любил мою маму, баловал и никогда не наказывал физически. Мама рассказывала, что дед ударил ее только один раз. Ей было лет пять, папа повел ее в ленинградский зоопарк, а она так была взволнована этим событием, что, забыв про запрет, на улице заговорила с папой по-фински.
Тут-то дед ее и ударил. Сильно!
И строго повторил запрет — никогда не разговаривать на родном языке при посторонних. Разговаривать только по-русски. Вот тебе и равенство языков.
Родную финскую речь дед воспринимал как опасное сокровище, которое надо прятать от посторонних, чтобы не отобрали. Русский язык воспринимал как условие выживания, инструмент мимикрии, а не как сокровище, которым можно свободно совладеть. Поэтому он никогда не читал книг, читал только газеты. Культура, эстетическое наслаждение, доверительное общение — все это существовало для моего деда только по-фински или не существовало вовсе.
Вот что сделала с ним советская языковая политика, мало отличающаяся от сегодняшней путинской.
Что касается насаждения норм литературного языка и запрета обсценной лексики, то и это прямой путь к омертвению. Язык должен быть живым, все время меняться, переваривать в себе все ненормативное, выбирая наиболее выразительное. А языковая политика российских властей привела страну к удивительному состоянию — в ней нет диалектов. Восемь-десять часов надо лететь на самолете, чтобы пересечь Россию с Востока на Запад, а под крылом на протяжении всех этих десяти тысяч километров люди говорят на одном языке, почти без диалектальных слов и региональных интонаций.
Это ж как надо было перелопатить страну, как перемешать народ гулаговскими и военными поездами, чтобы люди везде говорили одинаково! Как надо было вымуштровать всех Центральным Телевидением!
Когда вы смотрите телевизор где-нибудь в Италии или в Британии (могу судить только об этих двух странах, потому что знаю языки), вы всегда понимаете, откуда родом телеведущий. На российском телевидении вы не услышите акцента, его выжигают каленым железом. Вот вам и государственная языковая политика.
Но есть в любой стране крайне важный диалект, который очень способствует развитию языка, — это диалект университетов. В Италии или Британии (могу судить, потому что знаю языки), стоит вам сделать шаг на территорию университетского кампуса, как вам буквально бросается в уши тот факт, что люди тут говорят иначе. Совсем не как на улице. С невероятной степенью лексической и грамматической изощренности. Этот диалект приветствуется, его осваивают все люди, которым довелось учиться, путь даже и не лингвистике, а менеджменту или инженерии. И таким образом языки развиваются. А в России — нет. Не знаю, чем объяснить, что в России университетские профессора стараются говорить простонародно. Полагаю, тем, что университеты в России не автономны.
Наконец, третье — защита русского языка за рубежом. Опыт последних лет показывает, что нападение на соседнюю страну с целью защитить там русский язык приводит к обратным результатам. Народ соседней страны, прежде охотно говоривший по-русски, отказывается от этого языка тотально, потому что этот язык теперь — язык агрессора. Большая часть Украины до войны искала в гугле по-русски; теперь в подавляющем большинстве случаев – по-украински.
И гранты на переводы русских книг перестают существовать во время войны. И от разного рода артистов публика по всему миру требует определиться с политическими взглядами.
Таким образом страдает не только русский язык, но и русская литература, и русская культура в целом.
