Часто перед нами именно что инструкция, и довольно точная — бери и смотри как (не) надо делать. Единственное условие: глаза смотрящего должны передавать информацию в головной мозг адекватно, а не согласно пословице «гляжу в книгу — вижу фигу».
Германия: милость к падшим
Вокруг денацификации Западной Германии возникло несколько устойчивых мифов, например, о живительной силе люстрации для построения демократии. Но давайте, опираясь на книгу Власова, посмотрим, что реально происходило на развалинах Третьего рейха.
Начали союзники действительно лихо: только в американской оккупационной зоне к марту 1946 г. по политическим причинам лишились работы 340 тыс. человек, в том числе 85% школьных учителей. Это мгновенно вызвало дефицит квалифицированных кадров, местами обернувшийся реальной катастрофой: к примеру, увольнение технических специалистов в Руре привело к авариям на угольных шахтах
Быстро выяснилось, что заместить образовавшиеся профессиональные лакуны вернувшимися в страну эмигрантами и «нейтральными» работниками не получится — их просто не хватит. В британской оккупационной зоне уже в октябре 1945 года власти распорядились считать половину бывших членов НСДАП, работавших в судебной сфере, «номинальными нацистами» и вернуть их на свои посты.
Но дело было не только в практических соображениях поддержания хоть какого-то административного порядка. К 1945 году в рядах НСДАП насчитывалось около 9 миллионов «партайгеноссе». Масса людей вступала в партию не по убеждениям, а ради профессиональной карьеры, не участвуя ни в каких преступлениях. Попытка поразить в правах всех без разбора привела бы к формированию мощного слоя людей, изначально враждебных новому порядку.
В стремлении отделить агнцев от козлищ было затеяно массовое анкетирование: миллионы людей должны были ответить на 131 вопрос о принадлежности к государственным и партийным структурам, деятельности и взглядах. На основании ответов комиссии решали, к какой категории отнести анкетируемого: главные преступники, виновные, менее виновные, попутчики и невиновные. Первым трем категориям грозили штрафы, тюремное заключение, им был гарантирован запрет на занятие любых руководящих должностей.
Однако процесс довольно быстро был спущен на тормозах. До 75% от общего числа подлежащих проверке были от нее освобождены (например, все родившиеся после 1919 года), а из 3,66 млн рассмотренных дел в первые три категории попали менее 5%. Подавляющее большинство — 150 тысяч из 174 тыс. — были признаны «менее виновными», и многие впоследствии добились перевода в категории «попутчики» и даже «невиновные».
Главным трендом стало не наказание за былые деяния, а выявление людей, способных продолжить деструктивную деятельность здесь и сейчас. Денацификация в куда большей степени оказалась устремлена в будущее, нежели в прошлое.
Важно, что и оккупационные власти, и первый федеральный канцлер Конрад Аденауэр пришли к согласию: интеграция важнее мести. «Действительные виновники преступлений, совершенных в эпоху национал-социализма, должны быть наказаны. Однако в остальном мы не должны больше делить людей в Германии на два класса: политически безупречные и небезупречные», — заявил Аденауэр в первом правительственном выступлении 20 сентября 1949 года. К тому времени, согласно опросам, всего 17% немцев находили оправданной процедуру денацификации, так что речь была принята на ура.
Новообразованная ФРГ приложила серьезные усилия для интеграции бывших «партайгеноссе» (при условии их лояльности новой системе), одновременно борясь с радикалами всех оттенков. Вопрос наказания за былые преступления играл сугубо второстепенную роль. В мае 1951 года был принят «Закон о завершении денацификации», позволивший бывшим нацистам вернуться на государственную службу. Через два года они составляли 60% всех глав департаментов в министерствах, а в МИДе процент был еще выше. По поводу последнего Аденауэр заявил: «Мы нанесем стране больший ущерб, если создадим министерство из господ, которые полны благих намерений и обладают прекрасными [моральными] качествами, но ничего не понимают в деле».
Эта стратегия оказалась эффективной. Послевоенные опросы свидетельствовали: лишь меньшинство западных немцев было искренними сторонниками демократии; порядок, а не свобода оставался главной ценностью для основной их массы. И они готовы были демонстрировать лояльность системе, если она обеспечит порядок и рост экономики. А чтобы его обеспечить, оккупационным властям и новому германскому правительству пришлось идти на многочисленные компромиссы, умиротворять потенциально взрывоопасные группы населения — не хотелось повторить печальную историю Веймарской республики. Все было подчинено этой задаче.
Распространено мнение, будто вначале немцев накрыло покаяние и осознание, потом они преодолели собственное прошлое, в том числе через массовые люстрации, и только после этого смогли построить благополучное и стабильное общество. Все ровно наоборот: сначала власть обеспечила стабильность, в том числе через интеграцию бывших членом НСДАП в качестве равноправных граждан, а уж потом, с конца 1950-х, когда подросло новое поколение немцев, началась «проработка прошлого». Однако многим эта последовательность оказалась неочевидна — и не только россиянам.
Ирак: горе побежденным
Пытаясь обустроить Ирак после свержения Саддама Хусейна, американское руководство прямо ссылалось на опыт Германии. «Некоторые считают, что демократия на Ближнем Востоке маловероятна, если не невозможна, — говорил президент США Джордж Буш-мл. в мае 2003 года. — Эти же аргументы уже звучали в другие времена в отношении других народов. После Второй мировой войны многие сомневались, что Германия и Япония с их историей авторитарного правления когда-либо смогут функционировать как свободные и мирные общества».
Сам термин «дебаасификация» (от названия правящей в Ираке партии «Баас», что значит возрождение) был калькой с денацификации. «Я считал абсолютно необходимым четко дать понять, что идеология баасистов должна быть окончательно и полностью искоренена из общества, так же как американское правительство решило полностью искоренить нацизм из Германии в конце Второй мировой войны», — пишет в мемуарах американский «проконсул» в Ираке Пол Бремер.
Вот только выяснилось, что денацификацию он понимает по-своему.
Бремер прилетел в Ирак в мае 2003 года в качестве главы Коалиционной временной администрации — органа, осуществлявшего управление страной до передачи власти новому иракскому правительству в июне 2004 года. Как вспоминает генерал Петреус, командир находившейся тогда в Ираке 101-й воздушно-штурмовой дивизии, «первые важные решения Бремера практически гарантировали, что в ближайшие месяцы вспыхнет ожесточенное восстание».
Начал Бремер с того, что спустя несколько дней после прибытия в Багдад подписал указа № 1 о «дебаасификации иракского общества». Указ отстранял всех без исключения членов партии «Баас» от должностей в государственном секторе и запрещал им работать там в будущем. Среди них были чиновники, врачи, инженеры, профессора университетов, школьные учителя и другие специалисты. Указ лишил их не только работы, но и пенсий, а во многих случаях и служебного жилья.
Глава местного отделения ЦРУ пытался предупредить Бремера: «К вечеру вы загоните 30–50 тыс. баасистов в подполье. И через шесть месяцев вы об этом пожалеете». Предупреждение было игнорировано.
Вторым своим указом Бремер распустил иракскую армию — на том основании, что иракцы якобы «презирали этот инструмент контроля режима». Доводы экспертов, что население ненавидело Республиканскую гвардию (аналог войск СС в Рейхе), но более чем лояльно относилось к армии, опять же были игнорированы.
В августе 2003 года была создана Национальная комиссия по дебаасификации под председательством Ахмада Чалаби, ставшего еще одним «злым гением» Ирака. Иракский эмигрант с 14-летнего возраста, он получил образование в США и стал ведущим советником Пентагона по Ираку. Чалаби был ярым ненавистником саддамовского режима, одним из архитекторов операции «Свобода Ираку» — это с его подачи появились утверждения о наличии у Саддама Хусейна оружия массового поражения (так и не найденного). И для полноты картины — он был шиитом, в то время как в «Баасе» более 70% членов составляли сунниты. Так что за проведение дебаасификации Чалаби взялся, что называется, с огоньком, поставив перед комиссией задачу «ясно и решительно убедить иракцев в нашей решимости искоренить саддамизм».
К 2007 году было уволено около 100 тыс. государственных служащих, врачей, учителей, профессоров, чиновников — то есть практически все полноценные члены партии «Баас». (Партия делилась на несколько уровней лояльности и допуска к власти — члены партии, кандидаты в члены и симпатизирующие). Эффект от дебаасификации получился ровно обратным тому, что демонстрировала денацификация: помимо развала государственных служб был создан детонатор в виде широкого слоя лишенных прав и перспектив представителей старых элит, а роспуск 400-тысячной иракской армии обеспечил его прекрасным взрывчатым материалом.
Ни о какой стабильности в стране не могло быть и речи.
Уже к концу 2003 года иракская земля горела под ногами американцев в прямом и переносном смысле. Режим Хусейна был разгромлен менее чем за три недели (20 марта — 9 апреля 2003 года), что обошлось американцам в 139 убитых. Уже в апреле 2004 года их безвозвратные потери в Ираке составили 135 человек, в ноябре — 137. То есть все как на «большой войне», только у этой герильи ни конца, ни края не наблюдалось. «Аль-Каида» приложила все усилия, чтобы раздуть пламя суннитского восстания, объявив Ирак главным театром войны джихадистов против Запада. Когда несколько повстанческих группировок объединились в «Аль-Каиду в Ираке» (АКИ), ситуация окончательно вышла из-под контроля.
Сам Бремер впоследствии утверждал, что все делалось правильно, а проблемы возникли из-за «недостаточной численности войск». Это неправда: чтобы свергнуть Хусейна хватило 175 тысяч солдат армии США и их союзников; в 2005-м в Ираке находился уже 183-тысячный контингент — а война только разгоралась. Куда ближе к истине был генерал Петреус, писавший, что политика Бремера и Чалаби «создавала армии больше врагов, чем она была способна уничтожить на поле боя».
«Если один человек построил, другой завсегда разобрать сможет»
Когда в январе 2007 года Петреус снова прибыл в Ирак уже в качестве командующего Многонациональными силами, страна отчетливо напоминала Вьетнам 2.0. Багдад задыхался в осаде, американские войска сидели по базам, стараясь минимизировать потери, а АКИ контролировала целые районы.
Новый командующий разработал и новую стратегию, известную под названием «Операция «Всплеск» (или просто «Всплеск»). И как он впоследствии неизменно уточнял: «Это был всплеск мозгов, а не силы».
Одним из ключевым элементов нового курса было сворачивание дебаасификации и примирение со старыми баасистскими элитами. Это позволило радикально переломить ситуацию — уже в декабре 2007 года американские потери составили всего 24 человека, цифра, о которой в январе не приходилось и мечтать. Число «примирившихся», покинувших ряды джихадистов, составило к концу 2008 года более 100 тысяч человек. «Значительная часть их были бывшими баасистами, с которыми иракское правительство могло бы примириться гораздо раньше, если бы такой процесс был налажен», — пишет Петреус.
Параллельно он настоял на новой чистке — но уже в воссозданных иракской полиции и армии, куда новые власти успели понапринимать личный состав по принципу религиозной и племенной лояльности, превратив силовые структуры в часть проблемы, а не ее решение.
Усилия Петреуса, сочетавшего револьвер с добрым словом, привели к разгрому АКИ; шииты и сунниты кое-как помирились друг с другом, и в декабре 2011 года американцы с чувством выполненного долга вывели войска из Ирака. После этого не прошло и 48 часов, как иракский премьер Нури аль-Малики — «третье проклятье» постхусейновского Ирака — начал зачистку властных и силовых структур от суннитов.
Художества Малики привели к тому, что в Ираке опять образовалась широкая прослойка людей, посчитавших «аль-Каиду» на такой уж плохой альтернативой режиму. А выбитые в Сирию остатки АКИ объединились там с сирийскими джихадистами и создали Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ). В 2013–2014 гг. вторжение игиловцев, поддержанное местным населением, привело к позорному разгрому четырех иракских дивизий и созданию халифата на севере Ирака.
Американцам снова пришлось вводить войска и воевать теперь уже против ИГИЛ (на сей раз в основном с помощью авиации и спецназа, «на земле» действовали местные силы).
Война в Ираке стала для США самым дорогостоящим конфликтом со времен войны во Вьетнаме. По некоторым оценкам, она обошлась в 3 трлн долларов, из которых всего 60 млрд пришлось на первоначальную операцию свержения Саддама Хусейна.
По сравнению с этой невероятной суммой 1,39 млрд долларов, полученные ФРГ по плану Маршалла в 1948–52 годах (18 млрд в нынешних ценах), выглядят скромными чаевыми — при совершенно несопоставимом конечном результате. И несмотря на это Пол Бремер и по сей день уверен, что политика дебаасификации — «самое важное, что мы сделали. И самое популярное».
Так способна ли история учить?
Тут впору воскликнуть: ах, если бы Бремер каким-то чудом прочитал в свое время книгу Власова! Тогда бы он действовал по другому… Но горькая правда заключается в том, что главе Коалиционной временной администрации и так было что почитать — еще до прилета в Багдад. Проблема дебаасификации подробно обсуждалась экспертными группами проекта «Будущее Ирака» с июля 2002 года. По итогам этих мозговых штурмов Государственный департамент еще до начала войны подготовил рекомендации, в которых черным по белому писалось:
«Мы должны исключить из участия в политическом устройстве после Саддама лишь небольшое число членов старого режима — высшие эшелоны партии Баас, верхушку армии и сотрудников спецслужб, а также всех обвиняемых в военных преступлениях. Но, скорее всего, нам понадобится помощь многих лиц, так или иначе связанных со старым режимом, для поддержания порядка и создания нового жизнеспособного государства».
Это ровно те выводы, к которым американцы в итоге пришли в Германии.
А если Бремер не читал эти рекомендации, то уж точно не мог не знать о многочисленных призывах Госдепа смягчить дебаасификацию уже в ходе ее проведения: «Хотя это и неприятно, но для достижения успеха часто необходимо идти на компромисс с лицами, связанными с предыдущим режимом».
Однако подписанная Джорджем Бушем-мл. директива Совета национальной безопасности №24 передала контроль над послевоенным Ираком министерству обороны, а там сочли госдеповских экспертов «слишком мягкими». Президент США встал на сторону Пентагона, и Бремер ринулся в бой, напрочь забыв слово «компромисс».
Поэтому ответ на вопрос «способна ли история чему то научить?» заключается в желании обучаемого учить ее уроки. Вряд ли Бремеру с его дипломами Йельского (бакалавр) и Гарвардского (магистр) университетов плюс Парижского института политических наук не хватало квалификации, чтобы изучить проблему и понять: дебаасификация совсем не похожа на денацификацию, точнее, похожа лишь на первый и самый провальный ее этап, быстро свернутый в Германии.
Но вместо того, чтобы использовать реальные уроки денацификации, эта аналогия была проведена с совершенно иной целью. «Она дала администрации Буша тактическое преимущество, поскольку любого, кто выступал против ее политики в Ираке, можно было изобразить как морального эквивалента Невилла Чемберлена: в лучшем случае глупца, в худшем — негодяя», — пишет Томас Рикс, американский журналист, специализирующийся на вопросах национальной безопасности. Так что нет, вовсе не недостаток информации обусловил действия Бремера и Ко., причины были совершенно иные — карьерные соображения, аппаратные интриги, а то и банальная жажда мести, как в случае с Чалаби.
Конечно, дебаасификация была не единственной причиной того, что из Ирака не получилось ФРГ. Хватало и других факторов: тот же застарелый шиито-суннитский конфликт по накалу превосходил все мыслимые противоречия между послевоенными немцами. Но одно дело заливать тлеющие угли водой, а другое — керосином. Тысячу раз прав был Петреус, когда в 2003-м еще будучи командиром дивизии, бросил в лицо Бремеру:
«Ваша политика убивает наших солдат!»
Дошло даже до такого жирафа как Джордж Буш — недаром же генерал вернулся в Багдад с повышением и новой стратегией.
Но это было потом, а в декабре 2004 года Бремер за работу в Ираке был награжден Бушем президентской медалью Свободы, которая вручается за «особо достойный вклад в безопасность или национальные интересы США, мир во всем мире или культурные или другие важные государственные или частные начинания». Предлагаю вам самим догадаться, какой именно пункт статута этой высокой награды президент США счел подходящим для данного случая.
