Эти новости ожидаемо вызвали массу комментариев в социальных сетях и активно обсуждались в русскоязычном сегменте интернета. Высказались относительно планов европейцев и многие уважаемые представители российской оппозиции.
Свобода или безопасность
Естественно, тема сложностей с визами наслоилась на обсуждение санкций против российских бизнесменов, а также на дебаты по поводу эмиграции, ксенофобии, экстремизма и всех сопутствующих явлений. Дискуссия разгорелась жаркая, и, несмотря на то что и предложения обужесточении визовой политики были торпедированы туристическими европейскими странами (включая столь «непримиримую» к Путину Францию), да и сам 19-й пакет был неожиданно снят с рассмотрения, я считаю необходимым высказаться на эту тему — как всегда, не претендуя на единственно истинное мнение.
Я начну с того, что все положения Всеобщей декларации прав человека (о чем я писал не раз) имеют строго национальную привязку. Даже принцип свободы передвижения в ст. 13 гласит: «человек имеет право свободно передвигаться и выбирать себе местожительство в пределах каждого государства (курсив мой. — В. И.)» и предполагает, что он может «покидать любую страну, включая свою собственную, и возвращаться в свою страну», но ничего не говорит о въезде в другие страны. Иначе говоря, авторы документа вложили в него требования отмены ограничений на выезд граждан из своих стран и передвижения внутри них, а отнюдь не право на посещение других государств.
Свобода передвижения по миру и сегодня остается предметом межгосударственных соглашений и может быть легитимно ограничена массой факторов, относящихся и к личности отдельного человека, и к специфике страны, чьим гражданином он является. Различное отношение к разным государствам при выдаче виз их гражданам не должно трактоваться как «коллективное наказание» жителей этих стран — скорее оно служит попыткой государств, выдающих эти визы, повысить собственную безопасность. В таком контексте я считаю попытки западных стран ограничить въезд россиян совершенно легитимными. О «справедливости» же их я сейчас говорить не буду, так как этот термин не относится к числу юридическиъ категорией — и потому им так любят жонглировать обитатели Кремля в обосновании многих своих шагов и претензий.
Визу можно и не выдавать
Я также хочу обратить тут внимание на два важных обстоятельства.
Во-первых, это проблема санкционной политики. Я последовательно выступал и выступаю против персональных санкций — по нескольким причинам. Главная из них состоит в том, что такие санкции, вводимые без решения суда, который мог бы признать действия подсанкционных лиц противоправными, лишают людей прав или имущества, законность обретения которых ранее была подтверждена странами пребывания.
Граждане не несут ответственности за решения и действия их правительств — и поэтому такие действия не могут вести к поражению их в предварительно установленных правах. Если какому-то российскому (иранскому, афганскому, венесуэльскому) гражданину было разрешено приобрести тот или иной актив, открыть в иностранном банке счет или получить вид на жительство, они не могут быть заморожены или аннулированы из-за действий властей его страны.
Но если вид на жительство истечет, или если человек пытается купить новые объекты недвижимости или пополнить свои счета деньгами из России (Ирана, Афганистана, Венесуэлы), эти новые действия могут быть запрещены исходя из изменившихся обстоятельств. В той же логике страны не могут запретить россиянам въезд по имеющимся у них визам – и тут невозможно поддержать решения сделавших такое властей ряда центральноевропейских государств, но имеют полное суверенное право не выдавать новых.
Я не понимаю, честно говоря, что тут вообще можно обсуждать.
Во-вторых, есть тема, касающаяся права на убежище — оно тоже упомянуто в Декларации прав человека в формулировке «каждый человек имеет право искать убежища от преследования в других странах и пользоваться этим убежищем» (ст. 14). Однако это не означает, что осуществление такого права может быть сопряжено с нарушением национальных законов. В таком контексте направление петиций в посольства других стран с просьбой о защите от преследований, осуществляемое из собственной страны, из третьих стран и даже с территории страны, в которой человек запрашивает убежища в случае и в сроки легального на ней пребывания законно и справедливо, но несанкционированные переходы границ или просрочка разрешения на пребывание не могут восприниматься как адекватный прием в деле получения убежища.
Тут мы также сталкиваемся с ситуацией, в которой — по вполне понятным причинам — многие из нас солидаризуются с теми позициями и утверждениями, которые выглядят справедливыми, но от того не становятся в большей мере соответствущими правовым нормам, существующим во многих странах мира. Я не говорю также ни о том, что решение о предоставлении убежища или отказе в таковом остается суверенным правом принимающей стороны, ни о том, что нигде не сказано, что предоставление убежища должно предполагать немалый набор мер социальной поддержки и обеспечения.
Не право, а привилегия
Очень часто в дискуссиях последних дней звучат аргументы, будто из России стремятся уехать те, кто отвергает путинскую агрессию против Украины и является носителем ценностей и компетенций, полезных для потенциальных новых стран пребывания. Это действительно так — я как сам, так и с коллегами по CASE неоднократно обращался к этой теме и подчеркивал, что релоцирующиеся в Европу россияне могут принести значительную пользу принимающим государствам.
Однако я хочу подчеркнуть, что это не имеет никакого отношения к проблеме выдачи туристических виз, так как замена их на иммиграционные документы в большинстве случаев не представляется легально возможной (или, по крайней мере, связана с большим числом юридических ухищрений). А распространенная в ЕС и других странах практика выдачи единых разрешений на въезд для целей туризма и деловых поездок (виза С в шенгенской зоне или B1/B2 в США) в нынешних условиях наиболее очевидно демонстрирует устаревший подход — поездки по официальным приглашениям, гарантирующим ответственность заинтересованных организаций за финансирование пребывания в стране и за соблюдение иммиграционных правил давно должны были быть выведены в отдельную от туристических визитов категорию.
Как бы то ни было, актуальность обсуждения «визовых вопросов» в целом коррелирует с остротой проблемы иммиграции, и это, я думаю, ни для кого не новость. А проблема иммиграции в значительной мере обусловлена дебатами о самообеспечении иммигрантов и об их правах в стране пребывания.
Здесь я тоже выступлю с достаточно непопулярными мнениями: в исключительных случаях власти принимающих стран могут предоставить гражданам других государств материальные и нематериальные бонусы, облегчающие их жизнь в новой стране, но вряд ли «автоматически» и для всех. Есть некоторые очевидные вещи, связанные с безопасностью и социализацией — в качестве примеров можно привести обязательные бесплатные вакцинации или обучение детей мигрантов в школах, однако такие меры не могут и не должны быть многочисленными и касаться трудоспособных людей.
Я исхожу из того, что жить в другой стране — не право, а привилегия, и человек в данном случае должен давать этой стране не меньше, чем он от нее получает. Особенно же следует подчеркнуть, что громкие требования о «совершенствовании» законов той или иной страны со стороны мигрантов я считаю явлением абсолютно недопустимым: принципы «мультикультурализма», на которые часто ссылаются, предполагают право каждого народа на собственные установления — но в том числе и право принимающей стороны на неизменность таковых.
Осознание этого обстоятельства сейчас, к сожалению, приводит скорее к радикализации политических движений в странах Запада (тут можно вспомнить недавний впечатляющий митинг в Лондоне с недвусмысленным лозунгом «Send them home!»), чем к формированию юридической парадигмы, позволяющей отрегулировать миграционные потоки и выработать оптимальные подходы к экономическим и социальным правам мигрантов. Подобная радикализация угрожает сейчас стабильности западных обществ, быть может, даже в большей степени, чем сами миграционные потоки и приносимые ими социокультурные проблемы.
Европа не всемогуща
В заключение я хочу повторить два основных момента.
С одной стороны, миграционная политика и предоставление права доступа на территорию того или иного государства гражданам других стран должна оставаться прерогативой их правительств или властей наднациональных объединений, если тема иммиграции отнесена к их ведению.
Право на свободу передвижения в том виде, в каком оно продвигалось противниками диктаторских и авторитарных режимов на протяжении десятилетий, касается прежде всего запрета гражданам отдельных стран покидать их пределы — но эта проблема уже во многом снята (парадоксально, но если сегодня поднять на щит требования «третьей корзины» Хельсинских соглашений в отношении России, они будут выглядеть как указание российским властям отменить ограничения на выезд миллионам сотрудников силовых и армейских структур, которым гнусный Кремль запрещает покидать пределы страны. Думаю, абсурдность такой защиты «прав человека» очевидна даже для самых либеральных либералов.
В наше время на повестке дня стоит вопрос, как определить грань между правами человека и правами гражданина внутри принимающих государств и — давайте говорить прямо — обеспечить жизнеспособность их социальных систем на фоне циничной их эксплуатации со стороны мигрантов. Статья 22 уже упоминавшейся Всеобщей декларации, кстати, говорит, что «каждый человек, как член общества, имеет право на социальное обеспечение… в соответствии со структурой и ресурсами каждого государства». Рост радикализма и экстремизма в той же Европе представляется мне хоть и печальным, но естественным следствием резкой смены тенденции: всего за полвека континент превратился из донора в акцептора миграционных потоков, что не может не вызывать общественной реакции. Без снижения интенсивности миграционного потока восстановление социальной стабильности в основных регионах западного мира невозможно.
С другой стороны, сегодня нужно осознать и пределы возможностей Запада решить проблемы остального мира. Сегодня на 27 стран ЕС приходится менее 10% глобальных выбросов углекислого газа. Даже если регион полностью вымрет ради спасения климата, это усилие поможет сократить эмиссии приблилительно на треть от уровней Китая — что показывает бесперспективность самоубийства Запада рада достижения «общечеловеческих» целей. То же самое касается и политики миграции — даже максимальные усилия по спасению нищих и угнетаемых всех мастей со стороны европейцев могут приютить в Старом Свете 50-60 млн человек до того, как его социальная система рухнет — при том, что в мире в 2025 г., по данным Комиссии ООН по делам беженцев, насчитывалось по меньшей мере 122 млн человек, «нуждающихся в международной защите».
Я говорю это для того, чтобы было понятно: мировые проблемы XXI века могут быть решены только изменением ситуации там, где лежат их источники. Права человека в Африке можно обеспечить лишь изменениями в странах этого континента — либо внутренними, либо реализуемыми через гуманитарные интервенции, но не привечанием жертв складывающейся ситуации в других регионах мира. Размах эмиграции обратно пропорционален шансам общества на внутреннее реформирование, так как отъезд активной и несогласной с авторитарными властями части общества лишь снижает потенциальное давление на власти. Милитаристский поворот России может быть остановлен только сменой режима в Москве, но никак не защитой прав тех, кто предпочитает не бороться за них сам или вполне доволен нынешним положением. Еще раз повторю: Запад совершенно прав, защищая российских диссидентов, вырывая их из путинских застенков и обеспечивая защиту преследуемым лицам — но этот подход должен носить четко персональный характер, а не принимать вид апологии «простых граждан», которые не в силах сопротивляться режиму и потому предпочитают безмолвствовать.
Стремление приоритизировать гуманитарные аспекты международной политики понятно и объяснимо. С этической точки зрения оно имеет серьёзные основания — но на практике чревато подрывом социальных устоев того самого общества, в котором только и могли появиться либеральные ценности и концепты.
Определить, что важнее: их сохранение или «торжество справедливости» — самая актуальная задача ближайших десятилетий.
