А он отвечает:
— А у нас как раз нехватка экспертов по России. Ты почитай, что пишут в газетах.
А ведь и правда, пишут.
«Трамп остался без экспертов по России. Из-за масштабных увольнений в Белом доме и Госдепартаменте больше нет специалистов по РФ и Украине».
Или вот:
«Перед встречей: почему у Трампа нет экспертов по России?»
Возможно, говорящие об этом эксперты знают конкретные имена и факты. Да я ведь и сам знаю несколько человек, потерявших в последние месяцы работу в государственных учреждениях США. Правда, не все они занимались именно Россией, т. е. постсоветским пространством, но простая экстраполяция — довольно убедительная вещь.
Другое дело, что российские эксперты по России настолько сосредоточены на Российской Федерации, что не замечают ничего другого, а главное — контекста нероссийской России как внутри, так и вне РФ. Сама эта путаница — говорить «Россия» только применительно к РФ — мешает знающим людям в США и в Европе видеть нынешнюю фазу существования российского государства как затянувшееся продолжение роспуска СССР.
И тем не менее, даже ничего не зная о внутренней кухне экспертного сообщества, служащего в США, все-таки можно увидеть, как воплощается экспертное знание о России в американской внешней политике.
Остановлюсь только на одной линии, которая явным образом демонстрирует некую долгосрочную политическую конфигурацию. Эта линия не совпадает с личным вектором отношений Трамп – Путин, но зато совпадает с гораздо более влиятельным вектором, заданным в свое время Рональдом Рейганом и в дальнейшем размытым и демократическими, и республиканскими администрациями США.
Принято считать, что США еще в лице президентов Джорджа Буша-старшего и Билла Клинтона возражали против неконтролируемого распада надписи на майке Сергея Лаврова. Вот что говорил об этом в 2018 году Юрию Жигалкину недавно умерший выдающийся знаток советского и постсоветского пространства Марк фон Хаген:
— Буш стоял за Горбачева почти до последней минуты. Америка очень хотела, чтобы Советский Союз остался единым под президентством Горбачева, потому что они как-то нашли общий язык. Буш приехал в Советский Союз в июле 1991 года, чтобы продемонстрировать поддержку Горбачеву. Потом он поехал в Киев и выступил со знаменитой речью, названной критиком «Котлета по-киевски»: Буш призвал украинцев не агитировать за независимость, остаться вместе с Союзом. Он не осознавал значения национального вопроса в Советском Союзе, можно сказать, что сам Горбачев не понял суть этого национального вопроса тоже. Когда Ельцин, Назарбаев и Кравчук появились на сцене, то Буш и Горбачев поняли, что рано или поздно надо будет с ними иметь дело, но они боролись с этим. До референдума в Украине 1 декабря Буш стоял рядом с Горбачевым за сохранение Союза, он был против национальных республик.
— Как вы объясняете (спрашивает Жигалкин) такую позицию и мало того, слепоту в Вашингтоне, где, как мне в свое время говорил Николас Бернс, отвечавший за советское направление в Совете национальной безопасности при президенте Буше, не видели признаков коллапса СССР вплоть до последних месяцев, если не недель его существования? Можно сказать, что президент Буш не понимал происходящего?
— Не только он не понимал, ЦРУ не понимало, КГБ не понимал, никто не ожидал распада Советского Союза. Это нереалистично — ожидать, что мы знали, когда будет конец. Я сужу по книге, которую написал Сергей Плохий «Последняя империя». Он читал все доступные документы 1991 года в президентской библиотеке Буша, провел много интервью с советскими бывшими аппаратчиками, их американскими партнерами. Он приходит к заключению, что до референдума в Украине Америка была за сохранение Советского Союза. И это не совсем удивительно. Ведь после Первой мировой войны и российской революции все предпочитали иметь дело с той Россией, которую они знали, вместо того чтобы иметь дело с какой-то националистической Польшей или Украиной, бог знает с чем. Так что они были готовы признавать белый режим, красный режим, но желали, чтобы Россия осталась единой».
И с 1991-го, и с 2018 года утекло много воды, но сегодня мы наблюдаем, скорее, другой процесс. Даже подчеркивая на словах приоритетность своих отношений с путинским Кремлем, Дональд Трамп за последние недели проявил невиданную еще активность на постсоветском пространстве.
На риторической поверхности — избыточная лояльность к Путину, постоянное подчеркивание неравенства сил РФ и Украины. А конкретные действия — серьезное вмешательство в дела Южного Кавказа, а также подключение бывших республик СССР, ныне — стран Центральной Азии, к Соглашению Авраама (Abraham Accords), или к улучшению отношений с Израилем. Об этом, с нарочитой ссылкой на «пять независимых источников из администрации», сообщало агентство Reuter.
Попробуем посмотреть на российско-американские отношения в контексте политики глобальной сверхдержавы на всем постсоветском пространстве. Даже телефонный разговор Трампа с Александром Лукашенко оказывается не менее серьезным средством давления на РФ, чем завоз всей верхушки РФ на базу ВВС США на Аляске. Целый день полета, чтобы польстить самолюбию одного человека, а со всем остальным десантом из Москвы даже не сесть за общий обеденный стол, это, и в самом деле, троллинг довольно высокого уровня. Особенно буквально через несколько дней после приема в Белом доме президента Азербайджана и премьер-министра Армении.
Вот и форма, в которой, например, президент Казахстана Токаев поощрительно отозвался о встрече 15 августа на Аляске, совершенно недвусмысленно показывает, с какой именно перспективой Казахстан отождествляет свои интересы: следует сначала немедленно прекратить огонь, а потом начать всеобъемлющие переговоры.
Для большинства, если не для всех президентов США, начиная с Рейгана, Москва оставалась, в сущности, единственной наследницей СССР. Только теперь, но довольно стремительно, эта картина меняется. Удивительно, что эта перемена, неуклонный рост влияния США на постсоветском пространстве, контрастирует с откровенно страстным вниманием, которое Трамп оказывает только лично Путину. Не исключено, что знаки болезненной приязни Трампа к Путину должны отвлечь внимание всей российской верхушки от изменения глобального вектора политики США по отношению ко всему постсоветскому пространству.
но не исключено и другое: карикатура на министра иностранных дел большой страны — Сергей Лавров в майке с надписью СССР на аляскинской базе ВВС — может означать: «За Украину мы уступим все — и Южный Кавказ, и Центральную Азию! Только Украину отдай!»
Но может означать и простодушное признание: «Мы, РФ, подошли к рубежу, на котором с нами произойдет то же, что 35 лет назад случилось с СССР! Трамп, помоги, тебе же лучше будет: станешь новым Армандом Хаммером…»
Ведь главное не то, что хотел сказать дипломат из РФ, а то, как его поняли, или почему не поняли американские гостеприимцы. А для этого американской администрации и остальному человечеству нужны эксперты по США.
