Традиционно драматизирующий нынешние события подход основан, с одной стороны, на безумности путинской войны и на том шоке, который она породила на Западе, и, с другой, на «цивилизационном» дискурсе Кремля, наложившемся на хантингтоновскую теорию «столкновения цивилизаций».
Обычная западная война
Между тем российская агрессия вполне вписывается (о чем я уже много раз писал) в бесконечный ряд войн, которые веками велись в Европе, — войн за сферы влияния, за территории, да и даже за восстановление «исторической справедливости». Владимир Путин в этом контексте — типичный европеец; человек, ошибшийся не континентом, а столетием; будь он современником Наполеона и Меттерниха, его участие в европейской политике мало бы кого смутило. Даже если рассматривать нынешнее противостояние России и Европы как новую холодную войну или предполагать, что она просто еще не кончилась, не стоит воображать, будто речь идет о столкновении «Востока» и «Запада».
Россия — не антипод Запада и никогда не была им в течение столетий своей непростой истории. Она скорее должна осмысливаться как одна из двух «окраин» Европы, ставшая продуктом многочисленных миграций, колонизаций и заимствований, занявших около тысячи лет — от викингов до модернизаторских усилий рубежа XIX и XX веков (см.: Абалов, Александр и Иноземцев, Владислав. Бесконечная империя: Россия в поисках себя, Москва: «Альпина паблишер», 2021, стр. 115-120). Сталкиваясь с Европой, Россия выступала то охранительной (как во времена Николая Первого), то утопически-прогрессистской (как во времена большевиков) силой, которая, однако, всегда подпитывалась западными идеями и концепциями, не рождая ничего собственного.
Поэтому очередная холодная война между Россией и Европой, какой бы драматичной она ни была, не должна восприниматься как «противостояние цивилизаций»; она остается — как и, замечу, все крупнейшие мировые конфликты XVIII–XX столетий, внутризападной заморочкой.
Почему мне кажется крайне важным подчеркнуть это? Потому что Запад в его подлинном понимании не видел конфликтов с Востоком уже более трехсот лет. С XVII века, в течение которого европейские державы утвердили господство на море и колонизировали значительные территории на всех континентах, никаких значимых угроз западному миру извне его не исходило. Последней попыткой Востока серьезно вмешаться в историю Запада стала, вероятно, османская осада Вены в 1683 г. (см.: Wheatcroft, Andrew. The Enemy at the Gate: Habsburgs, Ottomans, and the Battle for Europe, New York: Basic Books, 2010), но и она не несла экзистенциальной угрозы Европе. В России последний поход крымчаков на Москву состоялся ста годами ранее, а войны с Портой в XVII–XVIII веках носили, при всей их «судьбоносности», сугубо периферийный характер.
В XVIII–XIX веках западные державы нанесли восточным десятки унизительных поражений, а зачастую пользовались его человеческими ресурсами для собственных завоеваний – как это было с индийскими армиями, воевавшими в Африке под водительством британских генералов (см.: Ferguson, Niall. Empire: How Britain Made the Modern World, London: Allan Lane, 2003, pp. 145–147) или колониальными полками в Первую мировую войну.
Даже крупнейшая держава Востока, Китай, была разгромлена на рубеже XIX и ХХ веков объединённым европейским экспедиционным корпусом без заметного напряжения и значимых потерь.
Опасная восточная война
Между тем сегодня, в момент (и в какой-то мере в тени) очередного внутризападного конфликта формируются линии первого в Новом времени противостояния между коллективным Западом и настоящим, а не воображаемым, Востоком. Этот Восток сейчас воплощается не гротескным «консерватизмом», который изобрел Путин вместе с кучкой приближенных попов, а пещерной фанатичной религиозностью мусульманского мира, усиливаемой его неспособностью создавать новые социальные и культурные достижения и его нежеланием использовать уже созданные.
Слепая ненависть к прогрессу — это практически все, что могут предъявить своим последователям идеологи этого движения, и Запад выступает для них сущностью, заслуживающей лишь безжалостного уничтожения. Ничего подобного, замечу, внутри самого Запада не случалось со времен религиозных войн XVI и XVII веков — но даже тогда вопрос о значимости базовых ценностей евроцентричного мира, его истории и культуры не подвергался сомнению.
Этот новый конфликт между Востоком и Западом имеет все шансы стать гораздо более опасным, чем любой из прежних — даже тот, что имел место на фоне «упадка и разрушения» Римской империи. ВарварыV века скорее стремились захватить римское наследие, чем разрушить его — в то время как варвары XXI-го не видят в западном мире ничего требующего сохранения, и никого, кто вызывал бы сочувствие. При этом, если в прежние времена между Западом и Востоком проходили чёткие границы, то сегодня противостояние идет уже по большей части на территории самого западного мира, куда инфильтруется всё больше представителей Востока, ментально и идеологически коррумпируя западные элиты. Я не говорю о том, что антизападные силы в мире активно консолидируются, создавая предпосылки для масштабных альянсов, противостоящих классическому Западу.
И если Украина, подвергшаяся агрессии со стороны последней европейской империи, сегодня выступает форпостом обороны современной Европы от Европы архаической, то форпостом обороны Запада от агрессии Востока выступает не менее героический Израиль, два года назад подвергшийся столь же жестокой атаке фанатиков-террористов из «Хамаса».
И воистину удивительны не столько поддержка большинством западных стран Украины, сколько отказ в такой поддержке Израилю, который становится все более массовым. Победа России, сколь бы печальным ни было такое развитие событий, означает лишь откат Европы в недавнее прошлое, к «новой Ялте», к временам обыденности войн за территории или зоны влияния — тогда как легитимация экстремистских исламских движений означает поражение всего коллективного Запада, поражение добровольное, капитуляцию перед неизвестным и грозным врагом. Отказ от поддержки еврейского государства, незаменимого союзника западного мира, не говоря уже о разжигании антисемитизма в самой Европе — нечто гораздо более опасное, чем прекращение помощи Украине, пресмыкательство перед путинской диктатурой и перенятие ее «консервативных ценностей» по всему Старому Свету.
Цивилизация или варварство?
Концепция «столкновения цивилизаций» нанесла жестокий удар по основам западного мировоззрения в том виде, в каком оно сформировалось в эпоху Просвещения. Заявив — неважно, осознанно или непреднамеренно — о множественности «цивилизаций», Хантингтон задал дискурс, отличный от дискурсов последних трехсот лет, когда понятие «цивилизация» использовалась исключительно в единственном числе, как это было у Жана-Жака Руссо и Шарля Фурье, где «строй цивилизации» (подчас резко критиковавшийся просветителями как воплощение неравенства и иных пороков индустриального общества) противопоставлялся дикости, патриархату и варварству (см., напр.: Фурье, Шарль. «Критика строя цивилизации» в: Фурье, Шарль. Избранные сочинения, т. 1, Москва: Издательство политической литаратукры, 1951, стр. 243–245), выступая их историческим отрицанием. Изменив фокус анализа, гарвардский профессор de facto уравнял в «правах» сообщества, многие из которых не имеют к цивилизованному миру ни малейшего отношения — и это сегодня приносит катастрофические последствия для западного мира.
Войны, восходящие к 7 октября, — либо в связи с датой рождения военного преступника, либо через непосредственный день начала агрессии — показывают удивительную ограниченность исторической рефлексии современного западного мира. Он еще способен оперировать категориями новейшего времени, отдавая себе отчет в том, насколько опасно нарушение суверенитета и попытка двух международно признанных держав силой решать территориальные проблемы — и, действуя соответственно, он поднимается на защиту жертвы агрессии.
Однако он категорически не может найти правильную сторону, как только дело касается столкновения цивилизации и варварства, развитого гражданского общества и обуянного религиозным фанатизмом стада, будущего и прошлого — что вызывает ужас из-за понимания того, насколько развитая цивилизация готова совершить самоубийство.
Новоявленные «октябристы» — и фанаты Путина, и сторонники великой Палестины — при всех их различиях в масштабах антиевропейскости и антизападничества, имеют удивительное сходство: они отказывают соседним народам: украинскому и еврейскому – в праве на существование, территорию и суверенность. На этом основании они начинают свои агрессии, и я не вижу причин, могущих воспрепятствовать их жертвам применять любые методы для уничтожения агрессора.
Любая «неоднозначность» в данном вопросе, на мой взгляд, делает неоднозначным лишь — в одном случае — существование современной Европы, а в другом — перспективы всего западного мира…
