Все внимательно следят за ростом кредитной задолженности россиян, особенно по ипотеке, памятуя, что именно с невыплат ипотечных платежей в США и начался финансовый кризис 2008 года. Вот только пока с просрочками, особенно по ипотеке, все неплохо — ЦБ весьма зорко следит, чтобы банки не увлекались и в случае чего — ужесточает макропруденциальные (антирисковые) требования. Плюс в паре гражданин — банк вторая сторона гораздо сильнее и имеет достаточно много способов сократить риски, от давления коллекторов до отказа в кредите. Наконец, если говорить цинично, попадание гражданина в долговую кабалу сегодня для российской власти даже выгодно: недаром пошедшие воевать в Украину чаще всего объясняют свой широкий шаг к могиле желанием выплатить кредиты.
Совсем другое дело — компании, особенно крупные.
Во-первых, далеко не всегда банк может отказать компании в кредите — а если она относится к системообразующим, стратегическим или просто выполняет гособоронзаказ?
Во-вторых, компания не может «пойти на войну»: за госзаказы, особенно относящиеся к военным (или, например, к работе на оккупированных территориях) и так идет настоящая драка. Да и не всегда профиль позволяет. А банкротство компании, в отличие от личного банкротства гражданина, имеет такие неприятные последствия, что лучше не начинать перечислять. А уж массовые корпоративные банкротства гораздо опаснее всяких там ипотечных неплатежей. Собственно, все тот же кризис 2008 года по-настоящему разразился после банкротства банка Lehman Brothers.
И вот в области корпоративного кредита у меня есть для вас плохие (или хорошие?) новости.
Долги во все тяжкие
Нагрузка со стороны процентных платежей по кредитам у российских компаний быстро увеличивается и уже поставила новый исторический рекорд: 36% по отношению к доходам, пишет Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) в октябрьском аналитическом обзоре. В строительном секторе закредитованность настолько чудовищная, что уже вызывает вопрос, как вообще застройщики держатся — долги почти в шесть (!) раз превышают прибыль компании до вычета обязательных платежей (EBITDA). В деревообработке — более чем в 4,5 раза, в автопроме — в 4,5 раза.
В большинстве остальных отраслей речь тоже идет о разах — положение спасают фармацевтика (18%) да производство изделий из кожи (19%). ЦМАКП считает, что рост долговой нагрузки носит структурный характер. То есть не просто реакция на дорогие кредиты — не баг, а фича «структурной трансформации экономики», провозглашенной ЦБ в 2022 году.
В общем-то, всем понятно, почему так закредитованы застройщики: в пору массовой раздачи льготной ипотеки все они стремились отхватить как можно большую долю рынка и увеличивали размах своей деятельности за счет кредитов. Сегодня эти кредиты приходится возвращать — и брать новые, под гораздо более высокую ставку, уже ради того, чтобы достроить начатое (если участок под застройку не осваивать, его через три года отнимут) или хотя бы поддерживать видимость деятельности в ожидании лучших времен.
Не менее ясно, почему так провалилась деревообработка: нет покупателей у строителей — нет заказов на стройматериалы от них и на мебель от новоселов. Плюс уход ИКЕА в 2022 году, как бы ни хорохорились российские мебельщики, больно по ним ударил — таких оборотов ни один другой заказчик больше никогда не даст. И хотя мебельщики закредитованы даже меньше, чем их поставщики, но спрос у них упал значительней.
Наконец, основная часть деревообработки была сосредоточена на северо-западе России: отсюда российская фанера, обрезная доска и прочее деревянное шло на экспорт в Европу. Когда пришлось переориентироваться на Китай и другие азиатские страны, деревообработчики схватились за голову: мало того что Китай предпочитает вывозить необработанный «кругляк» из Сибири, либо продукты его первичной переработке на местных же предприятиях (принадлежащих зачастую китайскому же бизнесу) — даже если и удается экспортировать, транспортные расходы оказываются чудовищными.
Про автопром и говорить нечего: ни введение утильсбора на ввоз иномарок, ни его кратное повышение, которое ждет нас с декабря, не могло вызвать ничего, кроме кратковременного всплеска продаж. Переход автозаводов на четырехдневную рабочую неделю — лучший показатель состояния дел в отрасли. Ну не готовы российские граждане убиваться за несколько миллионов рублей на машинах, которые и раньше «ведрами» называли.
Но почему, скажите на милость, в производстве металлоизделий кредитная нагрузка 364%? В производстве машин и оборудования — 267%? Химия (кроме фармацевтики) — 335%? Электронная и оптическая промышленность — 313%? Это все отрасли, в которых велика доля ОПК, где государство авансирует свои заказы в начале года (и поэтому к марту дефицит бюджета в этом году был максимальным), где кредиты даются по субсидируемым государством ставкам в 2-8%, где все в порядке со спросом со стороны того же государства и вообще в 2023 году, с началом «военного кейнсианства», перевернулся грузовик с пряниками?
Четыре удара
Между тем, данные Росстата о финансовых результатах корпоративного сектора за девять месяцев текущего года показывают нечто похожее на катастрофу. Прибыль за этот период выросла на 10,8%. Убыток — в 2,6 раз (!). Количество убыточных предприятий — 28,5%. Сальдо прибылей и убытков — минус 2,7%, но за счет того, что первые два квартала текущего года сальдо было сильно положительным (31,8%, 32,2% соответственно). А в третьем квартале — минус 56,3%.
Что же случилось в третьем квартале?
На самом деле, случилось сразу несколько вещей, которые слепились в гигантский снежный ком, да он и покатился на реальную экономику, грозя ее похоронить под собою.
Во-первых, санкции. Прежде всего — на нефтегазовый сектор. Можно сколько угодно говорить, что обходные пути ищут и всегда найдут — нефтегазовая отрасль сейчас дышит как астматик. То Китай и Индия, основные покупатели сегодня, пугаются и прекращают принимать российскую нефть, то российский СПГ покупать перестают, то танкеры задерживают, то еще что. Да, всегда появляются обходные пути, перевалка нефти в открытом море идет и будет идти и т. д. Но все это означает и рост издержек, и рост неопределенности, что часто еще хуже, чем скидки за риск.
Экспорт падает, импорт тоже — за восемь месяцев объем внешней торговли сократился на 3,2%.
Во-вторых, крепкий рубль. Он сокращает прибыль экспортеров (и, кстати, доходы бюджета). Удивительную крепость рубля официально связывают с падением импорта, но тут все не так просто: импорт за те же 8 месяцев снизился меньше, чем экспорт, — на 0,3 млрд против 14,5 млрд долларов. Скорее, проблема тут в том, что все чаще платежи проходят в альтернативных валютах и в крипте. Но по рынку бродят, упорно бродят слухи, что это ЦБ держит крепкий рубль, чтобы снизить инфляцию до значений, когда будет не так стыдно снижать ключевую ставку, чего требует та же промышленность.
В-третьих, все же дорогой кредит. В статистике Росстата и отчете ЦМАКП отражены данные только по крупным компаниям. Если бы кто провел исследование положения дел в малом и среднем бизнесе, думаю, цифры были бы, вероятно, куда хуже. Но доля МСП в российской экономике не так велика, что в данном случае стало спасительным. Тем не менее — огромное количество предприятий «попало», не спрогнозировав не только такую высокую ставку, недавно еще составлявшую 20%, но и столь долгий период высоких ставок. Многие кредиты, взятые в период того самого «военного кейнсианства», при невысокой ставке, стало сегодня пора реструктуризировать — и кредитная нагрузка на предприятия резко выросла. Плюс в период высокой ставки предприятия начали брать кредиты с плавающей ставкой, решив выиграть на ее снижении — а снижение идет маленькими шагами и не спеша.
В-четвертых, конъюнктура рынка. РСПП провел опрос предприятий (опять-таки крупных), и первое место среди проблем заняли неплатежи (39% опрошенных, можно было дать больше одного ответа). А откуда неплатежи? У контрагентов элементарно нет денег. Кассовые разрывы (когда деньги за оплату продукции еще не пришли, а уже надо закупать сырье для производства и платить зарплаты и налоги) сегодня слишком дорого закрывать кредитами, спрос падает — он проблема номер два в опросе РСПП (34% опрошенных), оборотных средств не хватает (32% опрошенных) — соответственно, растет потребность в кредитах, а они дорогие, о чем уже сказано.
А сам доступ к кредитам с третьего квартала этого года как раз сильно улучшился — видимо, сыграли роль усилия правительства, — но погоды, как видим, это не сделало.
Кто чихнет первым
Нетрудно предположить, что ключевым параметром последующих проблем в конце этого — начале следующего года станет именно падение спроса. И со стороны внешних покупателей — санкции-то действуют. И со стороны населения и потребительского сектора — населению как раз кредиты дают все неохотнее, а без них уже никак, рост зарплат тоже заканчивается. И со стороны государства — даже тот проект бюджета, который представил Минфин, явно будет скорректирован в худшую сторону. Нет заказов — нет денег, нет денег — нечем платить партнерам и кредиторам, нечем платить… ну, тут итог ясен.
Безусловно, правительство поддержит ту часть бизнеса, которую считает важной. Тот же «АвтоВАЗ» вряд ли обанкротят просто из принципа, крупнейшим девелоперам подкинут заказов на строительство на оккупированных территориях, нефтяникам и «Газпрому» сделают скощуху по налоговым платежам и т. д. Вот только в реальной экономике все взаимосвязано, и принцип «умри ты сегодня» обязательно имеет продолжением «а я — завтра».
«АвтоВАЗ» выживет — а металлурги, поставляющие ему металл? «Газпром» не обанкротится — а что будет с трубными заводами? Российская электронная промышленность так и будет собирать «аналоговвмиренет-девайсы» из китайских деталей — а кто их купит, если даже на фронте предпочитают пользоваться импортной продукцией и трофейным «Старлинком»? И даже там, где продукция вполне пристойного качества, ее все меньше будет покупать беднеющий потребитель: деликатное замечание главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной, что «население перешло к сберегательной модели поведения» означает всего лишь, что граждане ничего хорошего для себя в будущем не видят и начинают экономить. Причем, все свирепее.
Складывающаяся ситуация все больше напоминает распространенный в фильмах сюжет, когда кто-то нечаянно задел камень в горах — и начинается камнепад. Или кто-то чихнул — и вызвал сход снежной лавины. Вся российская промышленность сейчас держится из последних сил, чтобы не чихнуть. Но если ничего не изменится, совершенно неважно, кто чихнет первым.
