Трансформация эта все больше напоминает историю позднего СССР – только в обратной последовательности. Там и тогда с каждым годом дышалось все более свободно, что в итоге закончилось распадом империи. Тут и сейчас все наоборот — и остается ждать, когда инерция культурной жизни, к которой Россия привыкла за минувшую четверть века, затухнет окончательно.
Некоторое время более или менее прежним курсом шли дела в книгоиздании. Оно успело построить мир, внутри которого оказалось возможным вести позиционную борьбу, отступать и тем не менее сохраняться. В первые годы большой войны даже тексты т. н. «иноагентов» выходили без сбоев, хотя и с условиями: обложку следовало спрятать, как в некоторых странах табачные изделия, – в одинаковые обертки, а автора заклеймить. Не иссякает поток переводов — в том числе самых рискованных, обнажающих азарт издателей.
Правда, и не вчера начались доносы с отменами как проявления бдительности на местах. Потому что задача проредить поляну не снимается и будет рано или поздно выполнена.
В мае 2025 года силовики пришли к холдингу ЭКСМО как владельцу издательств Individuum и Popcorn Books. Трем сотрудникам пришили «экстремизм» за все хорошее. Время, когда «книжечки никого не интересуют», неблагополучно завершилось.
Теперь Individuum спешно выпускает книги о женском оркестре Освенцима и литературной политике Третьего рейха, а также чумовой проект стрит-артиста под ником Синий Карандаш, который закрасил часть романа «Евгений Онегин» так, чтобы получилась бомба. Рядом с зачищенной ярмаркой non/fiction множатся параллельные инициативы. Как сказал в 2023 году автору этих строк один из ключевых акторов все еще свободной книжной индустрии в России, «нас остановит только пуля». Я знаю, что его позиция не изменилась.
Кино еще идет
В 2022 году из России официально ушли крупные зарубежные кинодистрибуторы и воцарился параллельный импорт кино. Уехали, замолчали и даже сели в тюрьму яркие деятели конкурентоспособного театра, хотя люди, связанные с созданием российского киноконтента, главным образом остались. В этой сфере инерция одна из самых длинных в силу индустриальных масштабов. Выход таких картин как «За нас с вами» Андрея Смирнова, «Мастер и Маргарита» Михаила Локшина, «Снегирь» Бориса Хлебникова, фильмы Романа Михайлова и волна женского кино от Любови Мульменко до Натальи Назаровой — все это до сих пор питает какие-то надежды. Типа «не-все-так-плохо-а-то-и-вовсе-хорошо».
Я здесь намеренно выношу за скобки все морально-этические судороги по поводу того, как можно заниматься всем этим, когда такое творится. Это с более или менее одинаковыми интонациями повторяют и патриоты, и противники войны, не говоря уже об украинцах, которых травмирует сам факт существования культурных индустрий в России. И их определенно можно понять. Но эмоции так или иначе потускнели, а российский кинематограф все еще не растратил свои накопленные ресурсы. Хотя и трудно отрицать, что с каждым годом в кинотеатрах все больше клонов голливудских франшиз с ложнорусским акцентом, не считая блеклой развлекательной продукции для отмывания денег. Зарабатывать этим фильмам ни к чему. Фонд кино и другие синекуры вкачивают в них безвозвратные инвестиции. Этот процесс стабилизировался еще в конце 2010-х годов.
Зато фильмы типа «Пепел и доломит» Томы Селивановой (2024), который был показан на Роттердамском кинофестивале, обрастают в нынешние времена более возвышенной репутацией, чем при прежних либерализмах. Если удается сказать что-то человеческое, — книгами, выставочными концепциями, кинофильмами, которым сейчас сам Бог велел держать марку макабрического отечественного артхауса, — цена этого сообщения логично возрастает. В России культура уже снова практически разделилась на «мразь» и «ворованный воздух», как 100 лет назад писал об этой постылой советской дихотомии Осип Мандельштам.
В каком-то смысле стало проще. Но не более того.
Фестивали, конкурсы, концерты…
Этот подзаголовок может вызвать приступ тошноты у человека с советским опытом. Так называлась рубрика сначала в газете «Советская культура», позднее — в «Музыкальном журнале», издававшемся уже в РФ и продолжавшим писать на том же стершемся языке штампов и общих мест. Чтобы сполна вкусить этих радостей, можно сходить на сайт газеты «Культура» и скачать из архива номерок-другой года 1984-го. Это полезно, чтобы представлять себе, с каким языком срастается тот, что сейчас затекает во все закоулки.
Но легко превосходя бесцветные советские годы, жизнь бьет вертикальной струей. Вошли в легенду вечные праздники московского лета — пальмы в кадках, кино на воздухе, коктейли, диджеи, теплоходы на реке, модели в шезлонгах, гляссе и парфе после заливного, иммерсивные шоу наряду с филармонической программой и мастер-класс лепки перед пейнтболом. По этому поводу можно злословить бесконечно, да все без толку. Москва и примкнувшие к ней региональные центры устроены как все большие города мира — в них жируют те, кто могут это себе позволить. И так будет до самых последних секунд, если о таких когда-либо вообще зайдет речь.
Получаемые через дружественные страны новинки зарубежного кино помогают сохранять ощущение нормальности, а вызовы новой глобальной политики вполне распахивают такие новые горизонты, как «Интервидение» или фестивали кино стран Африки, Азии и Латинской Америки. Можно, конечно, погоревать о смерти сочинского «Кинотавра», зато теперь есть «Маяк», да еще и в Геленджике. Можно подивиться, как национальная кинопремия «Золотой орел» вручается одной когорте фильмов, а все еще живая независимая премия киноведов и кинокритиков «Белый слон» — совершенно другой. Другой настолько, что впору проверять, а точно ли об одной стране идет речь. Можно, наконец, махнуть рукой на то, что Московский кинофестиваль с 2022 года потерял категорию А. Все критики, которых еще разрешено цитировать российским медиа, говорят: ой как хорошо-то, мы плотно работаем с Индией, не обязаны брать в конкурс всякое «г» и стали очень зрительскими и теплыми. Это теперь так называется.
Тематические подборки киноклассики, которых и раньше было в избытке, лишь сейчас расцвели по-настоящему. В кинотеатре «Иллюзион», на главной площадке Госфильмофонда и фестиваля архивного кино (до 2021 года — «Белые Столбы») постоянно идут старые фильмы. Кинопрокатные сети и залы библиотек и музеев постоянно занимаются кинопросвещением масс. С начала большой войны большой экран России — это ее собственная продукция плюс то, что скопилось за предыдущие годы. При умелой организации этого хватит на десятилетия.
Кино — одна из наиболее массовых культурных индустрий, оно хорошо отражает общую тенденцию. Она состоит в том, что в течение путинского царствования Россия убедила себя в том, что ей вполне достаточно самой себя. Просто какое-то время закрытость, замкнутость на себе и рассеянный, скорее остаточный интерес к миру было принято порицать. Тогда как после Крыма и далее по нарастающей те же свойства считаются проявлениями силы и умения обойтись без посторонней помощи. Конечно, это не более чем надувание щек — Россия практически ни в одной экономической отрасли не способна к автономии.
Но польза от культуры в том и состоит, чтобы она светила своей витриной, пока есть электричество. Она и будет светить.
