Персия, известная как Иран с середины ХХ-го века, и Россия — это древние нации с жесткой социальной структурой и сильными авторитарными традициями правления, которые [историк Карл] Виттфогель однажды назвал восточным деспотизмом. Оба сохраняли свой средневековый авторитаризм вплоть до начала двадцатого века. Ни Ренессанса, ни Просвещения, как в Западной Европе, там не было.
Обе страны позаимствовали западную промышленность и технологии, игнорируя шедшие с ними рука об руку демократические политические процессы. Россия начала этот процесс в эпоху Петра Великого в начале восемнадцатого века, а Персия — в эпоху Насер ад-Дин-шаха во второй половине девятнадцатого.
В начале ХХ века интеллигенция и народы обеих наций устроили квазилиберальные светские революции против авторитарных режимов, которые основывали свои претензии на политическую власть преимущественно на религии: шиитский ислам для монархии Каджаров и православие для империи Романовых.
Однако псевдодемократические правительства, созданные этими революциями, и вытекающие из них либеральные достижения просуществовали недолго. В Персии знаменитая конституционная система была разрушена в течение двух десятилетий с приходом к власти абсолютистской монархии Пехлеви. В России большевики свергли социал-демократическую республику Керенского всего за несколько месяцев.
Обе страны затем пережили жестокие антизападные идеологические революции, которые привели к установлению тоталитарных и экспансионистских режимов. В России, учитывая сверхдержавный статус страны и близость к европейским центрам мысли, коммунистическая трансформация произошла сравнительно рано, в первой половине двадцатого века. Иран, из-за своего маргинального статуса, а также сильного американского влияния на страну на протяжении большей части холодной войны, пережил исламистскую трансформацию только в конце двадцатого века.
После более чем семи десятилетий коммунизма разочарованная Россия пришла к неоцарскому национализму. Соединенные Штаты и остальной Запад самодовольно наслаждались тем фактом, что они победили Советский Союз, положили конец холодной войне и, по словам Фрэнсиса Фукуямы, спровоцировали «конец истории», который якобы возвестит эпоха всеобщего либерализма. Тем временем часть военного аппарата бывшего коммунистического режима сумела реорганизоваться в националистическое движение с чисто патриотическими намерениями, якобы не имевшее враждебного отношения к Западу.
Но за 20 лет правления Владимира Путина враждебность России к Западу и ее военное наступление на демократический мир стали еще масштабнее и опаснее, чем во времена СССР.
Русский национализм и иранское общество
Русский национализм сегодня равносилен фашизму. Укореняющийся во все более ретроградном прочтении православия, современный русский национализм представляет собой насильственно гомогенизирующее явление, принципиально несовместимое с демократией и активно ущемляющее многие современные человеческие и гражданские права, в том числе права этнических, религиозных и сексуальных меньшинств.
В то же время режим Путина ориентирован на внешний мир. Это реваншистский и империалистический военно-промышленный комплекс, который намеревается вернуть России исторические территории царской империи путем принуждения, пропаганды и завоевания. «Герои» путинского режима — не изоляционисты Ленин или Сталин, а великие завоеватели прошлого — Петр Великий и Потемкин.
Хотя иранское общество все еще борется с Исламской Республикой, его разочарование в религиозной идеологии и ностальгия по славному прошлому (не исключено, что воображаемому) подготовили его к предательскому переходу к почти такому же экстремистскому национализму, какой существует и в России.
Пока исламисты удерживают господство, многим трудно представить себе такой сценарий. Но в последнее десятилетие режим все чаще сталкивается с фундаментальными кризисами, противостоять которым в долгосрочной перспективе он, скорее всего, не сможет.
Существенным проявлением этого явления являются непрекращающиеся в последние годы народные выступления против режима. Это, в дополнение к возможному упадку состояния его международных сторонников, в конечном итоге заставит исламистский режим задуматься о метаморфозе, мало чем отличающейся от той, которую претерпела бывшая советская система, чтобы выжить.
Это, конечно, сильно зависит от происходящего на международной арене. Например, если все более воинственная по отношению к Западу позиция России, которая также, вероятно, привлечет Китай, в конечном итоге спровоцирует новую мировую войну или более интенсивные и широкомасштабные региональные конфликты по всему миру, и особенно на Ближнем Востоке, это может принципиально повлиять на судьбы нынешнего и грядущих режимов в Иране.
Но в каком бы направлении ни развивались события, мы должны помнить, что самая важная проблема, которая беспокоит Иран в наше время и которая, в свою очередь, беспокоит регион и весь мир, — это не недостаток власти, а полное отсутствие демократии. Когда для осажденной страны наступит следующий момент перемен, демократии следует дать шанс.
Материал впервые был опубликован в Jerusalem Post.
