Первая реакция — ироническая. Кремлю, конечно, хотелось бы решать, кому быть президентом Украины. Но разве от слов Пескова хоть что-нибудь зависит? Если раньше и можно было говорить о влиянии путинских «агентов» на ситуацию в Украине, то девять последних месяцев доказали, даже самым наивным: нет, не зависит.
Нацисты стали партнерами
Да и международного авторитета, на который РФ могла бы прежде сослаться, у нее больше нет. Одного только вторжения для этого уже было бы достаточно, но РФ еще и сама старательно выпиливает себя из международных организаций и институций, которые могли бы обсуждать легитимность украинской власти — хотя что здесь обсуждать? Только от народа Украины зависит легитимность и легальность украинской власти.
Тогда к чему говорить не имеющие смысла слова?
Заявление Дмитрия Пескова, то есть Владимира Путина, должно быть понято как попытка российского руководства вернуться в политический, цивилизованный диалог с Украиной. Выбраться из той псевдореальности, в которой Кремль и его «паства» находятся последний год. «Не с кем вести переговоры», — захватчику так можно говорить, если его встречают цветами и радостными криками.
Реальность же оказалась, как всем известно, совершенно иной — но у властей РФ долгое время не хватало мужества с этим смириться.
Семь месяцев, если считать с начала вторжения, а на самом деле — пресловутые восемь или уже теперь девять лет российское руководство демонизировало украинскую власть.
Как тут не вспомнить фразу о «нацистах и наркоманах», звучавшую отовсюду, в том числе от кремлевских начальников, в самом начале войны? «Неонацисты», «преступный киевский режим» — или даже просто «режим», будто речь идет о каком-то месте лишения свободы!
В то время как политологическая наука не видит дополнительной коннотации в слове «режим» — по сути, это нейтральное определение из арсенала политической науки. В любой стране действует политический режим — как совокупность методов и средств, с помощью которых реализуется политическая власть. Даже в РФ — режим. Просто бывают демократические режимы, а бывают прямо противоположные.
И вот недавно мы вновь начали слышать от Путина словосчетание «украинские партнеры» — он не употреблял его больше года, с лета 2021. Конечно, в терминах Путина «партнеры» — это совсем не друзья, Запад у него тоже частенько называется «партнерами»; но это и не «нацисты-наркоманы».
А тогда, летом 2021 года, напомню, обсуждались различные переговорные форматы для решения конфликта в Донбассе. И это казалось сложным, но возможным. В контексте «зерновой сделки» он вновь это сказал — а Дмитрий Песков теперь как бы и подтвердил.
Новый подход к переговорам
Мне представляется, что основной целью этих дискурсивных изменений сейчас стало желание Кремля поймать момент, когда в мире заговорили о переговорах, и показать, что агрессор тоже к переговорам готов.
И не так, как прежде, готов — в сущности, РФ часто в официальной риторике употребляет слово «переговоры», но контекст высказывания всякий раз был ультимативным. В мире — и это четко показали саммиты последних месяцев — никто особо такой риторике не верил и не верит. Она воспринималась как «дымовая завеса», прикрытие для эскалации конфликта, передышка перед новыми боевыми действиями.
Но сейчас Путин явно желает показать «партнерам» на Западе и в Украине, что мог бы обсуждать реальные шаги навстречу миру — хотя не до конца понятно, что именно он под «миром» готов понимать. Вероятно, РФ уже поняла, что ультимативная риторика не работает, а дополнительно дискредитирует страну-агрессора (хотя куда уж больше) и окончательно переводит ее в статус мирового изгоя.
Возвращение к реальности РФ (если оно действительно происходит) имеет не только политическую, но и военную причину. В Кремле, вероятно, осознали то, что очевидно Украине с самого начала вторжения, а Западу — с момента, когда РФ не смогла одержать быстрой победы.
РФ вступала на территорию соседней страны с идеей, что начинает гибридную войну, что Украина — это способ втянуть в конфликт (и затем переговоры) НАТО. Но война оказалась совершенно не гибридной, а самой настоящей, что подтверждается, в частности, мобилизацией в РФ. До некоторой степени в этой настоящей войне воплотилось и желание Кремля посостязаться с НАТО — на технологическом уровне, и это состязние тоже проиграно в одну калитку.
Одним из ужасных подтверждений того, что РФ готова к серьезному разговору с украинским президентом, украинской властью, служат удары по гражданской инфраструктуре страны. Военной ситуации они не меняют, только ожесточают украинских бойцов; расчет, конечно, на политическое давление украинских избирателей на свое руководство.
Но расчет этот нисколько не оправдывается. Украинцы готовы к лишениям. И дело идет к тому, что Владимиру Путину придется вступать в переговоры с Владимиром Зеленским (помните, что и украинский президент смягчил риторику и не говорит больше, что с Путиным за один стол не сядет) — по той самой частушке, которую он с улыбкой цитировал в начале войны: «Нравится, не нравится — терпи, моя красавица».
Только в роли терпеливой красавицы выступит не Украина, а Россия.
