Осенью, когда с разницей чуть больше недели ушли первый и последний президент СССР Михаил Горбачев и английская королева Елизавета II, безнадежно мемное клише «ушла эпоха» даже на какое-то время перестало звучать саркастично - эпоха действительно ушла. И это чувство стало эмоциональным консенсусом 2022-го.
И дело, как ни странно, не только в т. н. «специальной военной операции» и самом остром противостоянии между Россией и Западом со времен Карибского кризиса. Обрушение архитектуры привычного мира относительной стабильности и неостановимого прогресса, мира, в котором выросло и сформировалось порядка двух третей населения Земли (именно столько, по статистике, родились уже после середины 1980-х и не застали никакой другой реальности, кроме реальности «конца истории»), это обрушение, выражаясь медицинским языком, мультифокально.
Турбулентность настоящего и растущая неопределенность будущего проявлялись во всем: от рыночной волатильности в ожидании рецессии и обвала криптовалют до бьющей рекорды инфляции (aka «cost of livingcrisis») и невиданных с 1970-х годов забастовок (особенно в Британии, где под Рождество бастовала даже скорая помощь и пограничники), от чехарды смены правительств в Лондоне и беспрецедентно массовых протестов в Иране до китайских авианосцев в Тайваньском проливе.
Гегель в своей «Философии истории» писал, что история — не поле, где всходят семена счастья, и счастливые промежутки — сродни пустым страницам в ее книге. 2022 год перелистнул страницы последних десятилетий, и мы сейчас где-то в начале какой-то новой главы.
В этом смысле совсем не случайно, что в уходящем году так много говорили о лопнувших «мыльных пузырях». Пузыри — феномен больше всего известный на финансовых рынках, когда какой-то модный актив или весь рынок становится объектом мании, и инвесторы иррационально делают ставку на бесконечный рост. Но помимо финансовых пузырей есть, например, пузыри репутационные или связанные с политическим капиталом: наряд короля в глазах социума власти становится все прекраснее до тех пор, пока кто-то не скажет, что он голый. Крах криптовалют, уполовинивание капитализации «звездных» технологических компаний, дело Элизабет Холмс, обманом привлекавшей в свой стартап миллиарды и даже траектория восприятия в мире российской военной мощи (от ожиданий полного контроля над Украиной за 5–10 дней в феврале до обсуждения сейчас тайминга полного вынужденного отступления) — явления если не одного порядка, то с чем-то вроде общего знаменателя.
И это не просто синдром избыточных ожиданий, в итоге сталкивающихся с реальностью. Крупные пузыри исторически обычно возникают на сломе векторов, в периоды, когда новое пытается ужиться со старым и существовать параллельно.
Так, например, пузырь второй половины «бурных 20-х» — 100 лет назад — «сдулся» в Великую депрессию: аграрный мир века XIX-го, с лошадьми, фуражным зерном для них и едой, на которую уходила львиная доля заработков – не собирался сдаваться и продолжал жить, по традиции, а новый, индустриальный мир века ХХ-го, с автомобилями, урбанизацией и массовой стандартизацией разрастался, требуя ресурсов, людей, денег и диктуя свои условия. Сосуществование двух миров было возможно лишь «взаймы». В какой-то момент, когда банки перестали кредитовать безнадежные фермы, фермы обанкротились и перестали покупать трактора, с тракторных заводов поувольняли рабочих, которые перестали тратить свои зарплаты, экономика США сползла в рецессию.
Скандал вокруг мошенничества Кларинса Хэтри спровоцировал цепную паники и кризиса, как это, в принципе, случалось и до, и после. Но масштаб был несравним, и мир тогда не отделался биржевым крахом: побочным эффектом стала Веймарская Германия, выплачивавшая военные репарации фактически на американские кредитные деньги, едва сводя концы с концами. Без американских кредитных денег хрупкая политическая система униженной «похабным» Версальским миром Германии сложилась как карточный домик и вручила колоду национал-социалистам. Архитектура глобальной политики и дипломатии, квинтэссенцией которой был институт Лиги Наций, созданной после Первой мировой в идеалистических традициях гуманизма Belle Époque, оказалась беспомощной перед маховиком новой войны.
Последние пару десятилетий мир конца XX-го века, с его углеводородами, глобализацией офшоринга, офлайновой средой экономики услуг городских агломераций пытался уживаться с миром XXI-го, миром энергетического перехода, автоматизации и искусственного интеллекта, превращающего офшоринг ручного труда в атавизм, удаленной занятостью и гибридными услугами.
Финансовый мыльный пузырь периода локдаунов, начавший сдуваться в 2022 году, — это финальная стадия кредитного цикла, аналогичного кредитному циклу столетней давности: попытки продлить старое и сделать переход к новому безболезненным. Разрушение новым веком мифов и границ прошлого мира неизбежно вызывает реакцию. Закономерные реакционные попытки вернуть нормальность, восстановить разрушенные границы, сохранить или воссоздать империи XX-го века в постимперском сетевом мире века XXI-го — политические пузыри этого перехода.
В отличие от пузырей финансовых, они оставляют шрамы не только на графиках роста ВВП.
