«Это была скорее общая дискуссия — о возможных совместных проектах в Арктике. Мы конкретно обсуждали Арктику», говорил Кирилл Дмитриев в феврале после первых встреч делегаций.
В июне он же говорил чуть более конкретно, но опять без деталей: «С предприятиями США мы обсуждаем ряд проектов. [На Петербургском международном экономическом форуме] мы не планируем делать каких-либо конкретных заявлений, но я хотел бы подчеркнуть, что мы работаем над рядом текущих проектов, которые, я полагаю, будут анонсированы в ближайшие пару месяцев, в области редкоземельных минералов, Арктики, инфраструктуры, во многих областях, где мы работаем».
О сути переговоров действительно мало что известно — основной спикер российской стороны Кирилл Дмитриев ограничивается общими репликами и перечислением областей возможного сотрудничества, а председатель Американской торговой палаты в России Роберт Эйджи во время ПМЭФ и вовсе отметил: «Я бы не сказал, что есть огромная очередь сейчас на возвращение, но они следят, ждут каких-то сигналов».
Возможно, обе стороны проявляют осторожность, но возможно и то, что за разговорами ничего не стоит.
Еще вариант — решения принимаются кулуарно, общественности о них знать не нужно. Как бы то ни было, подобная ситуация вписывается в концепцию «темной Арктики», согласно которой мы все наблюдаем процесс разрушения старого порядка в арктическом регионе и сворачивания публичной и прозрачной деятельности арктических стейкхолдеров и их уход в тень.
Конец арктической исключительности
Долгое время порядок в Арктике держался на идее «арктической исключительности»: Арктика оставалась зоной сотрудничества, а вопросы войны и противостояния были не просто вынесены за скобки, но не мыслились вовсе. «Арктическая исключительность» — отчасти продукт горбачевской перестройки — предполагала демилитаризацию региона и необходимость ее координированного научного изучения, а также взаимовыгодной экономической деятельности всех участников арктического семейства. Михаил Горбачев предложил советскую ледокольную проводку иностранным судам, которые пожелают следовать по Северному морскому пути.
Научное сотрудничество и мониторинг состояния окружающей среды приобрели институциональный формат в виде программ Арктического совета, в которых участвовали также и коренные народы, — поэтому они были и остаются уникальными. В случае с экономической деятельностью все было не так стабильно и однородно. Экономика часто входила в противоречие с задачей сохранения арктического региона. Достаточно вспомнить «Гринпис», платформу «Приразломная» и дело Arctic Sunrise, которому в этом году исполнится 10 лет. «Гринпис», кстати, уже два года как объявлена нежелательной организацией и прекратила деятельность в России — как и Всемирный фонд дикой природы.
«Кедр» и недавно «Арктида» (совместно с «Хроники. Медиа») описали организации и людей, активно участвовавших в изгнании экологических НКО. Это Госдумы депутаты Николай Николаев и Василий Пискарев, а также представители как бы независимых, но полностью подконтрольных государству организаций (GONGO), в частности, Рашид Исмаилов из Российского экологического общества.
«Исключительность» не устояла, и это стало очевидно в 2022 году. Россия председательствовала в Арктическом совете в тот момент, когда развязала войну в Украине, и другие страны приостановили участие в российских мероприятиях. Не только ценность сохранения арктической среды, но и экономика уступили место соображениям национальной безопасности.
Арктические страны занялись милитаризацией региона.
Географические и природные особенности региона усложняют любую деятельность, в том числе и военную. Вряд ли в начале 2025 года шла речь о создании рыночных условий для совместных российско-американских проектов. Участие государства предполагает, как правило, не только крупные инвестиции, но также и административный контроль, и так называемую геополитику, а сугубо экономические соображения остаются где-то на бумаге и в моделях.
Взгляд из космоса
Исторически Арктика была и остается фронтиром для России — пространством, избирательно освоенным государством, которое тем не менее стремилось контролировать эти далекие территории из Москвы. В регионе процветает неформальная экономика, которая не поддается статистическому учету и ускользает от чиновничьих глаз: и нелегальная добыча полезных ископаемых, и браконьерство, и неформальная торговля, и рыболовство.
Теоретически государство должно стремиться вывести экономику из тени, чтобы, например, увеличить налоговые поступления или же защищать трудовые и иные права, а в случае Арктики — заниматься и надзором в сфере экологии. Однако мы видим, что РФ выгодно и политически удобно расширять именно «темную Арктику».
«Темная Арктика» не поддается санкционному давлению. Для введения санкций нужно понимать, что происходит в регионе, а с 2022 года информации о действиях государства, промышленных корпораций и других стейкхолдеров в регионе все меньше и меньше. Хороший пример — теневой флот. Количество судов, внесенных в различные санкционные списки, растет, однако сложно дать оценку явления в целом. Списки пополняются по мере обнародования расследований.
Возможности независимого мониторинга и гражданского общества ограничены, а государство и корпорации сокращают количество раскрываемых данных и всячески препятствуют доступу на местах. Показательно, что о работе одного из ключевых российских арктических проектов — «Арктик СПГ-2» — журналисты узнают в первую очередь из снимков, сделанных спутниками (отдельно отмечу, что, как правило, это европейские или американские снимки, так как открытые данные российских спутников не дают ничего близкого по качеству данных).
Получается, что вывести Арктику из тени удается, вооружившись неземной оптикой.
Силовики для Арктики
«Темной Арктике» соответствует и современная «арктическая политика», в которой решения принимаются непрозрачно. Здесь высока роль административного ресурса и неформальных альянсов, которые зафиксировало недавнее исследование «Арктиды». Все это можно также увидеть, посмотрев на политику как бы «сверху» — например, через визуализацию отношений между стейкхолдерами.
Пример институционального субъекта «темной арктической политики» — Морская коллегия, суперорган под руководством Николая Патрушева. Одноименная административная структура, долгое время существовавшая при правительстве, была расформирована, — а вместо нее под Патрушева, бывшего директора ФСБ и бывшего секретаря Совета безопасности, в 2024 году создали новую, уже при Путине — и она стала одним из основных ньюсмейкеров арктического информационного ландшафта. Особенностью патрушевской Морской коллегии стал «силовой акцент»: он хорошо определяется по составу ее членов коллегии, прежде такого акцента не было: вслед за Патрушевым в Морскую коллегию перебрались и его соратники по Совбезу, в частности его первый зам Сергей Вахруков. Рост числа силовиков, которое зафиксировали аналитики «Арктиды», отражает стратегическое значение реализации Морской доктрины, в которой также произошли изменения — с 2022 года важность (по крайней мере на словах) морей Северного ледовитого океана возросла, а Арктика именуется регионом потенциального военного соперничества и противостояния.
Арктика как часть госбезопасности — тенденция, которую фиксируют многие исследователи как минимум с начала 2010-х годов (см., например, публикации Арктического института). Это не набор нейтральных политико-технологических решений для создания безопасных условий для экономической или иной деятельности, но, как показывает история и современность, довольно ангажированный инструмент для защиты элит, самих силовиков и текущего статус-кво, а также дискурсивного производства угроз национальной безопасности. С последним неплохо справляется и сам Патрушев в своих многочисленных интервью об «англосаксах», угрожающих России.
Репрессии коренных народов
С 2022 года российские власти осваивают различные инструменты расширения «темной Арктики». Помимо вопросов безопасности власть продолжает давить на оставшихся активистов и экологические движения.
Каток политических репрессий прошелся также и по активистам от коренных народов российской Арктики. Некоторым из них, например, Марку Здору, Андрею Данилову, Айхалу Аммосову и многим другим пришлось уехать из страны.
Не без участия чиновников и силовиков там, где должны звучать голоса независимых организаций, возникают структуры, подменяющие подлинное представительство коренных общин. Разрешенное властями представительство коренного населения российской Арктики сосредоточено в Ассоциации коренных и малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, получившей недавно нового президента — сенатора Александра Новьюхова, связанного с добывающим бизнесом. Сохранив доступ к международным трибунам, они всячески призывают к отказу от «политики односторонних ограничений» и обеляют репутацию таких корпораций, как «Норильский никель», от которых зависят финансово.
Темное просвещение в Арктике
В перспективе вся российская Арктика может стать пространством темноты. И речь не только о том, что вырастет доля неформальной экономики или, например, воды Северного ледовитого океана станут юрисдикцией, недосягаемой для санкций стран Семерки и ЕС. Это вопрос также и валидности и надежности данных о процессах, протекающих в природе российской Арктики. Отсутствие координированных систем мониторинга и анализа собранных данных ведет к некорректным прогнозам и, как следствие, к невозможности оценок системных рисков природных и техногенных катастроф. Авария (разлитие огромного количества нефтепродуктов) в 2021 году на предприятии «Норильского никеля» — один ярких примеров. В тот год международные ESG-рейтинги «Норникеля» учли факт катастрофы и возникшие проблемы, сегодня же — после 2022 года — «Норникель» не получает рейтинги международных агентств, а РФ делает ставку на суверенную политику устойчивого развития (что бы это ни значило).
Такая политика вписывается в модную концепцию «темного просвещения» — одна из правых альтернатив кризису демократического развития в мире. Согласно этой концепции, всеобщее гражданское участие обречено на провал. Всеобщее просвещение — неудачная идея, демократия доказала неэффективность, либерализм себя дискредитировал. В таком сложном регионе, как Арктика, где исторически государство всячески подавляло формы самоорганизации и игнорировало надобности коренного населения во имя собственных бизнес-интересов, власть делает ставку на крупных игроков. Переговоры, ведущиеся кулуарно, тому свидетельство, а сделка — одна из важных антропологических и культурных форм такого сотрудничества. Сделки не заключаются между гражданами, они заключаются между силами.
Российские власти применяют в Арктике вариант «темного просвещения». Серьезное ограничение доступа к информации для всех и сохранение полноты доступа к региону у избранных означает отказ от универсального и демократичного знания. Рациональные соображения — универсальные по своей природе и основанные на надежности и валидности — сменяют картины мира отдельных стейкхолдеров, укрепляющих свое господство и зависимых от своего опыт, а он зачастую связан как раз с проблемами безопасности. Это также и сокращение публичного пространства политики, где становится невозможной дискуссия, так как ее место занимает расчет и бизнес-интерес.
Однако и с последним, как мы видим, не все гладко — если из простого в действительно арктического уравнения изъять государство, то останется только «геополитика»: условия жизни достаточно суровы, с климатическим кризисом ничего сделать не удается, а государственные инструменты стимулирования экономической и любой другой деятельности в регионе не работают.
***
Сейчас власти готовят новую стратегию развития Арктики — и главный вопрос в свете значительных перемен в политике и опасных тенденций сводится к тому, насколько обновленный документ будет соответствовать реалиям. И не только в части заведомо невыполнимых показателей, но и в части идеологии и духа.
