Сценарий переговоров, безусловно, подразумевает, что на смену Владимиру Путину приходят более адекватные люди, нацеленные на прагматический подход к решению стоящих перед Россией проблем. Новые власти заявляют, что готовы прекратить военные действия и начать переговоры. Москва готова вести диалог и с Украиной — о мирном урегулировании, и с Западом — о снятии санкций и максимально возможной нормализации отношений.
Переговоры и уступки
Чтобы переговорный процесс стал возможен, новая российская власть должна в инициативном порядке остановить все военные действия в Украине и заявить о своей готовности вывести войска как минимум на рубежи 23 февраля 2022 года. Конкретные параметры будут, конечно, зависеть от того, где будет проходить линия соприкосновения на момент смены власти в России. В качестве ответного жеста Москва, вероятно, попросит прекратить боевые действия со стороны Украины и немедленно приступить к переговорам или к предварительным консультациям о заключении мирного соглашения. При позитивном ответе со стороны Киева и НАТО начнется самое интересное — сложная и трудоемкая дипломатическая работа по согласованию весьма непростых вопросов.
Будут требования и о полном выводе российских войск с территории Украины, включая Крым и Донбасс (если, конечно, к тому времени украинцам не удастся их освободить), и о компенсации нанесенного Украине ущерба. Вполне возможно, что Киев может настаивать на определенной демилитаризации части российской территории и т. п.
Но российское руководство, даже при очень большом желании как можно быстрее закончить войну, вряд ли сможет пойти на значительные уступки. «Технократы-миротворцы» будут вынуждены оглядываться на «ястребов» в армии, спецслужбах и госаппарате, а также учитывать настроения в обществе, которые – по крайне мере, сегодня – далеко не столь антивоенные, как хотелось бы. Разумеется, российские переговорщики будут всячески подчеркивать опасность провоенных элементов в Москве и необходимость проводить «выверенный» курс, не провоцируя тех на резкие шаги.
Нетрудно представить разговор между российскими и западными дипломатами где-нибудь в перерыве между заседаниями: «Вы же понимаете, мы хотим того же, что и вы — мира и безопасности в Европе. Готовы идти навстречу по многим вопросам. Но и вы нас поймите — нам в затылок дышит вся эта ястребиная патрушевско-стрелковская публика. Мы их едва уговорили на переговоры, но, если вы станете слишком давить, их будет сложно удержать в рамках. Кому от этого будет лучше?».
Чем-то придется жертвовать
В оппозиционной среде зачастую полагают, что Запад объективно заинтересован в демократизации России, чтобы путинский режим был заменен более прозрачным, ответственным и предсказуемым правительством, которое занималось бы внутренними проблемами и перестало создавать угрозу своим соседям и миру в целом. В принципе, это похоже на правду, однако нельзя забывать, что политика — искусство возможного. «Депутинизация» России и построение демократического государства — процесс, очевидно, крайне сложный и длительный, да и желаемый результат не гарантирован.
С учетом того, что в интересах Запада, в первую очередь США, как можно скорее закончить войну в Украине и переключиться на стратегическое сдерживание Китая, их длительная и масштабная вовлеченность во внутрироссийские дела вряд ли станет популярным пунктом повестки дня американских и европейских политиков. Новая российская власть будет стараться донести до европейцев и американцев мысль, что именно она и есть единственная надежда на заключение мира и обеспечение безопасности в Европе.
Нет никакой уверенности, что западные дипломаты жестко обусловят заключение мира рядом важных внутрироссийских шагов: немедленными выборами, освобождением всех политзаключенных, выдачей обвиняемых в военных преступлениях международному трибуналу и т. п., тем самым рискуя затянуть урегулирование на неопределенное время или вовсе сорвать его.
Есть ощущение, что чем-то им придется пожертвовать. В конце концов, в Москве всегда могут напомнить, что Россия остается ядерной державой, у нее сохраняются базовые интересы и, наверное, было бы не очень дальновидно заставлять Москву полностью от них отказываться. Не будем забывать и про Китай, который, скорее всего, постарается намекнуть северному соседу, что уж в Пекине его проблемы понимают куда лучше, и всегда есть возможность договориться «полюбовно».
Как оппозиции в этом участвовать
Таким образом, лавируя между интересами Запада и Китая, российские правители, если они окажутся способны проявить достаточно ума и сообразительности, вполне вероятно, смогут добиться приемлемых для себя результатов.
Возникает вопрос: где в этой картине российская оппозиция? А ее нет. Каким образом она, кого бы ни включать в это определение, может рассчитывать попасть за стол переговоров и, тем более, диктовать свои условия проигравшей стороне? Кто их позовет и в каком качестве? Каков политический вес у этих людей? Какова их политическая база? Кто их поддерживает и какова их политическая программа? От чьего лица они говорят и как это могут подтвердить?
Приходится повторять, что все эти люди представляют, по большому счету, только самих себя, не имея ни мандата, ни легитимности, не опираясь на массовую политическую организацию. Уместным было бы перефразировать вопрос Сталина: «Сколько дивизий есть у российской оппозиции?».
Какой может быть выход? Создание объединенного политического движения, опирающегося на возможно более широкую политически активную часть российского общества (на первых порах в эмиграции), которое получит легитимность и мандат от этих самых политически активных граждан (разработка системы электронного голосования для выборов представителей и утверждения решений не представляется чем-то технически неразрешимым). Это движение или организация могло бы установить контакты и с гражданами внутри России — как среди масс, так и в элите
С таким политическим капиталом российская оппозиция стала бы силой, которую западным странам было бы самим выгодно пригласить за стол переговоров не только как советников и экспертов, но и в качестве полноправной стороны, как когда-то генерал де Голль сумел обеспечить такое место своему движению «Сражающаяся Франция». Только так можно будет добиваться внесения в повестку дня будущих переговоров вопросов, важных сугубо для российского демократического движения: проведение выборов, конституционных рефор, освобождение политзаключенных и т. д., а также настойчиво и последовательно убеждать Запад в необходимости оказания содействия России в развитии демократических институтов. Западные и украинские переговорщики сами по себе, без постоянного давления заинтересованной стороны, заниматься этими вещами не будут.
***
Пока же российская оппозиция остается на уровне блогеров, пусть даже иногда встречающихся с отдельными западными политиками, ни о каком ее участии в будущих переговорах – как и о том, чтобы голос россиян в диалоге о постпутинском политическом процессе был услышан, – говорить не приходится.
