Это было в декабре 1970 г., спустя четверть века после окончания войны. На колени встал человек, который активно боролся против нацистов, а с 1933 по 1945 г. жил в эмиграции.
Почему так поздно? И почему не стояли рядом с ним на коленях все те, кто спокойно себе жил при нацистах и кто соучаствовал? А… стояли ли на коленях руководители других стран, допускавших подобное, например, Японии?
Увы, нет. Есть в Южной Корее памятник жертвам сексуального рабства: сидит на скамейке девушка, перед ней склонился человек с лицом японского премьера Синдзо Абэ. Только этот памятник был недавно установлен частным лицом в его собственном саду, а Япония заявила решительный протест.
Отложенное покаяние
Для начала постараемся понять, что такое покаяние. В нынешнем эмигрантском рунете оно зачастую выглядит так: «Мы все ужасно гадкие, и нет нам прощения, но полюбуйтесь, как красиво я бью себя пяткой в грудь, не то, что эти!» В библейском смысле покаяние — искренняя и глубокая переоценка собственного прошлого, радикальное изменение сознания, которые ведут к иному образу жизни. И если преступления совершала целая нация, массово и системно, то и покаяние может быть солидарным, национальным, а не только личным.
Можно ли назвать покаянием изменение поведения, когда бывший грешник перестает грешить просто потому, что возраст и здоровье не позволяют или он боится полиции? Наверное, нет. Но и такой отказ от греха очень важен и может, как ни странно это звучит, предшествовать подлинному покаянию: перестал грешить и лишь потом осознал, что то был действительно грех.
Примерно так и вышло с Германией. Сначала прекратились преступления нацистского режима, так как страна была под оккупацией и жестким контролем стран антигитлеровской коалиции. Они делали достаточно много, чтобы донести до простых немцев информацию о том, что творилось в концлагерях и на оккупированных территориях, но… многие просто отказывались верить, списывая это на пропаганду или на поступки отдельных маньяков в конкретных местах.
Также победители проводили политику денацификации, но… она была достаточно непоследовательной и мягкой, особенно в западной части Германии, и многим нацистам удалось отделаться легкими наказаниями или вовсе уйти от ответственности. К тому же союзникам для управления страной были нужны умелые администраторы и чиновники, и где было их брать, как не в старых учреждениях, работавших еще при Гитлере?
В советском секторе всё было гораздо жестче, зато там выстраивалась новая диктатура.
Переоценка в шестидесятых
Фраза «Davon haben wir nichts gewußt!» (мы же ничего не знали об этом!) стала своего рода девизом для многих немцев. Это нельзя оправдать (не знали только потому, что старались отвернуться), но можно понять. Людям свойственно думать о себе хорошо, находить во всем позитив: вот зато порядок был, и автобаны строились, а что кто-то кое-где у нас порой, так это, знаете ли, во всех странах бывало. И было целое поколение воспитанников Гитлерюгенда (12 лет тотальной пропаганды!), их мозги были начищены, как сапоги. А о том, чтобы они сидели тихо, заботились патрули союзников на улицах германских городов.
А потом… просто выросло новое поколение. К 1960-м гг. ФРГ стала успешной демократической страной, открытой миру, встроенной в новую Европу, германская экономика бурно развивалась, страна противостояла диктаторским режимам на Востоке — и естественно было парням и девчонкам задать родителям неудобные вопросы: почему вы так не захотели? И почему в соседних странах порой отворачиваются и плюют при звуках немецкой речи? (В Югославии тех лет мой отец сам видел таблички «немцам въезжать в этот поселок не рекомендуется».)
Начались массовые судебные процессы над нацистами, стали создаваться музеи и писаться книги, проводиться уроки в школах — страна с ужасом отшатывалась от своего прошлого. И в последний месяц бурных шестидесятых поступок Вилли Брандта стал символом наконец-то состоявшегося национального покаяния…
То есть смотрите: не покаяние привело к интеграции и росту, а скорее наоборот. Та же самая потребность в самоуважении заставила переосмыслить прошлое, чтобы оно не тянуло ко дну.
А что там у других?
Но германский опыт — скорее исключение из правил. Покаялась ли за Вторую мировую Япония, которая творила на оккупированных территориях, прежде всего в Корее и Китае, примерно то же самое, что и нацисты в Европе, пусть и не так методично? И да, и нет.
Да — потому что послевоенная Япония безусловно отказалась от всякого милитаризма и от явного шовинизма, а знаменитый «самурайский дух» был перенесен в корпорации. В результате — та же интеграция в мировое сообщество, что и у Германии, еще более яркий расцвет, и в 1968 г. Япония официально стала второй экономикой мира (и оставалась ей до 2010 г.).
Нет — по целому ряду признаков. Многие военные преступники так и не были наказаны, их имена поминают в храме Ясукуни (главное синтоистское святилище, а синто – самая популярная религия в Японии). Члены императорской семьи вообще получили иммунитет от любых преследований (с согласия американцев). О тех же медицинских экспериментах на живых людях, вполне в духе Освенцима, едва ли слышат на уроках японские школьники.
Может быть, всё дело в том, что эти зверства творились не от имени какой-то одной партии или идеологии, а были… ну, скажем так, своеобразной проекцией некоторых традиционных черт японской культуры, от которых просто невозможно взять и отказаться, «денацифицировать» Японию? И что вообще японская культура устроена как-то иначе, в ней не принято демонстративно каяться? Как бы то ни было, американские оккупационные войска ушли из Японии уже в 1952 г., убедившись, что повторения не будет. И его не было.
А что Турция? Покаялись ли ее власти в резне армян и других христиан в Османской империи в 1915-1916 гг.? Нет, и эта тема до сих пор остается крайне нежелательной для Турецкой республики; когда ее поднял в начале нашего века Нобелевский лауреат Орхан Памук, это было встречено бурным возмущением, если не сказать — травлей.
А если вернуться к странам христианской культуры, то насколько ясно выражено покаяние у тех, кто не проигрывал мировых войн, как Германия, Япония или Турция? Насколько внятно говорят в Британии о голоде в Ирландии и о подавлении восстаний в Индии? Во Франции — о колониальных войнах в Индокитае и Алжире?
Говорят, но далеко не так громко, как можно было бы ожидать. Исключение — память о Вьетнамской войне в США.
***
Естественно, мы примеряем все это на Россию. Хотелось бы видеть глубокое и ясное покаяние, начиная как минимум с преступлений советской эпохи, а уж тем более — в нынешних преступлениях. Но это, к сожалению, не гарантировано. Опыт Германии прекрасен, но… едва ли не уникален.
И самое главное: национальное покаяние — тяжелый, многолетний и очень неблагодарный труд. У немцев были и Ханна Арендт, и Карл Ясперс, и многие иные. И если бы они вместо этого труда выясняли, кто красивее смотрится на фоне остальных — состоялось бы это германское чудо?
