Например, помогут сделать так, чтобы из растерянных, атомизированных, порой излишне агрессивных друг к другу сограждан по обе стороны границы сформируется более устойчивое и более солидарное сообщество. Пусть политически разнородное, но разделяющее базовые представления о том, что нас объединяет. Сообщество тех, кто, безусловно осуждая путинскую агрессию в Украине и безусловно признавая, что страдания украинцев несравнимы с нашими проблемами, связывают свою жизнь с Россией и уверены:
- эта война несет катастрофу нашей стране и должна быть прекращена в том числе нашими усилиями;
- у нас есть прошлое, в котором история государственного насилия, кровавой экспансии, массового смирения шла рука об руку с историей личного и коллективного сопротивления и созидания, имеющего ценность для всех;
- у нас есть настоящее, в котором распространенное стремление запереться в частной жизни вкупе с непроработанными историческими комплексами сделало нас отчасти заложниками, отчасти пособниками интервенции;
- у нас есть будущее в качестве добровольного объединения живущих на огромной территории сообществ;
- россияне и русскоязычные, не участвующие в агрессии, должны обладать за границей теми же правами, что граждане других стран.
Соблазн национализма и смена режима
Разговор о нашей, а не только путинской ответственности за эту войну необходим. Он может быть продуктивным, только если будет исходить из того, что заметная часть любого народа, любого сообщества способна временно впасть в ультранационалистический соблазн под видом законной заботы о себе или о других — вопрос только в том, какие исторические обстоятельства приводят к этому. Ответственности ни с конкретного сообщества, ни с каждого его представителя не снимается, но такой разговор помогает нам хотя бы друг с другом быть на равных. Готовиться к такому разговору, конечно, стоит уже сейчас, но возможен он будет только как многолетняя работа после смены режима.
Есть мнение, что смена режима в РФ возможна только в результате неудач на фронте. Допустим, но даже в этом случае она не придет сама собой. Она возможна, только если сейчас активно бороться за те 15–20% живущих в России, которые однозначно не принимают войну. За тех, кто старается (ну или не старается) отстаивать эту позицию хотя бы в частной или профессиональной жизни. Многие из тех, кто вроде бы против, неизбежно колеблются: желание прислониться к силе, которая пусть не очень приятна, но хотя бы понятна, находится рядом, какая-никакая «своя» — это тоже вполне общечеловеческое. Некоторые колеблющиеся в итоге так и делают, наслушавшись тех соотечественников, лидеров мнений, которые считают, что россияне — нация без будущего, и что каждая жительница России, живущая на зарплату, ухаживающая за мужем, детьми и родителями, делит ответственность с тиранами, убийцами, всемогущими богачами из прошлого или настоящего.
Кувалда не нужна
Известно: все, кто хочет сделать канувшие в историю или сильно ужавшиеся страны greatagain, всегда видят себя в них царями, дворянами, успешными фабрикантами и блестящими властелинами умов, а не забитыми жизнью крепостными или жертвами распоясавшихся опричников. Так же и все, кто говорит об ответственности нации, почему-то выводят себя из зоны ответственности. Ответственность — это всегда другой.
Ответственность неизжитого советского авторитаризма и империализма? Ок. Ответственность той части интеллигенции, которая помогала в 1990-е ломать через колено юную неокрепшую демократию? (Во имя светлого капиталистического будущего, конечно). Ответственность тех, кто продвигал Путина, голосовал за него, пользовался коррумпированными нефтяными деньгами его друзей, а сегодня рассказывает нам, как народ и человек должен вести себя в истории? В общем, на каждое белое пальто своя ответственность найдется. Поэтому нас и ждет большой сложный разговор — после смены режима.
А пока развилка очень простая. Либо Путину и компании удастся привлечь на свою сторону (вогнать в апатию) наши 20%, зачистить все, что можно, и создать еще на пару десятков лет покорную аполитичную нацию имени себя самого, либо мы сумеем не только сохранить и укрепить прослойку активных несогласных, но и расширить ее за счет соседней зоны — где «неоднозначники», скептики, эскаписты, ушедшие в себя недовольные или просто поглощенные выживанием.
Для этого лучше не стоять друг над другом с кувалдой ответственности. Каждый должен делать что может, а что именно он может, это вопрос совести, разговора с самим собой, а не инструкций от комиссии по морали. Мир приближают в том числе мало кому видные частные поступки и высказывания.
Антивоенные граффити, помощь беженцам, подросткам, по чьим головам ездит Z-каток каждый день, спокойные (ну, насколько возможно) разговоры о войне с близкими и соседями, разговоры о важности научного знания, в том числе исторического, о хорошем и плохом в нашей истории вместо убогой пропаганды в школе, тихий саботаж работников СМИ, отказ травить коллег — открытых оппозиционеров, способность осадить агрессивного «участника СВО» в автобусе…
Все это происходит каждый день, не нуждается в пафосных призывах, однако требует постоянной поддержки, чтобы стать самым веским аргументом в спорах о нашем будущем.
