Серьёзные аналитики выражают недоумение по поводу неэффективности санкций и предлагают способы активизировать международные усилия по сдерживанию российского агрессора. А у недавних газпромовских пропагандистов, которые переселились в Европу, подсели к другой кормушке и быстро перекрасились в «объективных» экспертов, слабость санкций вызывает плохо замаскированное злорадство: мол, слабо вам, русофобам, против могучей нефтегазовой державы.
Как достижения России преподносятся мутные данные о «теневом» танкерном флоте, о колоссальных прибылях посредников в нефтяных сделках, о формировании этими посредниками валютной заначки для контрабандного импорта военной техники и так далее.
Создаётся впечатление дымовой завесы, за которой спрятаны реальные явления и денежные потоки.
Разобраться, как работают санкции, направленные на ограничение российских доходов от нефти, непросто. (С газом дело другое: там упадок отрасли и падение доходов вызвано превращением «Газпрома» в политический инструмент Владимира Путина и добровольным уходом компании с европейского рынка.) Пониманию положения дел в нефтяной отрасли мешает отсутствие прозрачной отчётности о добыче и запасах, искажение фактов в российских и даже зарубежных публикациях.
Вот читаю, например, в заголовке: «Поступления от нефтегазовой отрасли в бюджет РФ в ноябре увеличились на 11%, сообщил Минфин РФ». Придётся, думаю, читать — хотя бы для того, чтобы понять, по сравнению с каким периодом увеличились. С октябрем этого года? С октябрем годом ранее? Или вообще с довоенным временем? А дальше, в том же тексте, говорится, что за ноябрь нефтегазовые доходы составили чуть менее триллиона рублей против 1,6 трлн в октябре.
То есть на самом деле налицо чуть ли не катастрофическое падение.
Тогда, подозреваю, сравнивать надо с предыдущим годом? Читаю дальше: «За 11 месяцев 2023 г. нефтегазовые доходы бюджета снизились на 23,3% по сравнению с аналогичным периодом 2022 г.» Выходит, в заголовке, дальше которого многие ничего не читают, наглая и сознательная пропагандистская брехня.
«Нефтегазовые доходы» в бюджете, кстати, понятие не вполне корректное. В них включают налог на добычу полезных ископаемых, экспортную пошлину, акциз и налог на дополнительный доход. А как же налог на прибыль нефтяных компаний и тех фирм, которые обслуживают отрасль? Где прочие налоги и сборы? Где налоги с сотрудников отраслевых организаций? Помнится, еще до войны, когда правительство утверждало, что нефтегаз дает то ли 30%, то ли 40% доходов федерального бюджета, мы считали эти доходы, включая всё перечисленное, и у нас получалось не менее 60%. Это и есть та самая «нефтегазовая игла», на которую подсела страна в ущерб развитию других отраслей.
Однако и те четыре налога, которые составляют пусть и искаженный, но официальный нефтегазовый доход бюджета, величина в сумме далеко не постоянная. И на санкции она реагирует болезненно. Если посмотреть на статистику Минфина, видно, что в 2022 году, когда в силу ещё не вступили санкции в виде «потолка» нефтяной цены, доходы от нефтегаза составили 11586,2 млрд рублей, а за 11 месяцев этого года набралось всего 8172 млрд, если считать по месяцам (или 8226 млрд, если верить публикациям в СМИ). Падение примерно на 30%, а с учетом ослабевшего рубля — гораздо глубже.
Выделим из отраслевых показателей те суммы, которые приносит российскому бюджету нефтяной экспорт, то есть именно то, на чем сфокусированы западные санкции.
Международное энергетическое агентство прикинуло, что в этом году Россия недосчитается минимум 25 млрд долларов нефтеэкспортных доходов — по сравнению с периодом до введения санкций в декабре 2022 года. А независимый Центр исследования энергетики и чистого воздуха (CREA) рассчитал всё по месяцам и приводит сумму потерь в размере 34 млрд евро.
Специалисты центра указывают, что в семи месяцах из двенадцати происходило уменьшение объемов российского нефтеэкспорта, а сокращение доходов из-за заниженной цены продолжалось весь год без перерывов. Ущерб для бюджета был максимальным в феврале этого года (более 200 млн евро в сутки), а в сентябре вышел на минимум 50 млн евро в сутки.
Непредвзятые данные и оценки демонстрируют, что санкции работают. Миллиарды потерянных бюджетом долларов и евро — мощный удар по финансовым возможностям агрессора. О бюджетном коллапсе говорить не приходится, тем более что правительство ускоренно наращивает налоговый нажим на отрасль, лишая её средств, которые нефтяники могли бы пустить на развитие бизнеса. Если же Запад усилит контроль за «теневыми» поставками и если цена нефти на мировом рынке продолжит падение, то потери военно-мобилизационного бюджета России станут еще ощутимее.
Всё к этому идет, пусть и не так быстро, как представлялось авторам санкций.
