Тридцать шагов к катастрофе, или Юбилей российской Конституции

Этот документ был разработан и вынесен на голосование в соответствии с указом президента Бориса Ельцина «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», который сам по себе был признан антиконституционным и спровоцировал политический кризис в октябре 1993 года.

Именно тогда впервые прозвучали слова, что «безопасность России и ее народов — более высокая ценность, нежели формальное следование противоречивым нормам, созданным зако­нодатель­ной ветвью власти», под знаком которых и прошли последующие 30 лет, наполненные ложью, демагогией и произволом нашего «государства», созданного для попрания права и законности.

Новую Конституцию отличали как минимум три момента, которые определили дальнейшую историю современной России.

Первое

Она была принята — как и многие другие последующие «правовые» нормы — с полным пренебрежением к процедурным вопросам:

• обсуждение происходило при разогнанном силой парламенте;
• для принятия не­ был организован референдум по принятым тогда нормам (специальный указ Бориса Ельцина предполагал лишь «всенародное голосование»);
• само голосование было совмещено с выборами парламента, которые были прописаны только лишь в ещё не принятой Конституции.

Фактически акт 12 декабря 1993 года заложил новую норму: часть отечественного политикума закрывает глаза на попрание Кремлем законов и прав ради инкорпорирования во властную элиту. И ЛДПР, и коммунистам, набиравшим самое большое число голосов на последующих выборах, выделялось место статистов.

С 1993 года в России ни разу не удалось сменить власть посредством выборов, что многое говорит о качестве построенной «демократами» недемократической системы. Профа­нация 2020 года стала лишь небольшим развитием профанации 1993-го — и теперь мы слышим от Дмитрия Медведева, что пока новой Конституции стра­не не нужно, но «точечные изменения» в действующей уже назрели!

Тут я бы напомнил, что последняя поправка к Конституции США была принята еще до начала российской конституционной «одиссеи», в 1992 году.

Второе

Часто отмечается, что новая Конституция установила режим «суперпрези­дент­ской власти»: не просто дала главе государства огромные полномочия, но и освободила его от значительной меры ответственности за происходящее в стране. За экономическую политику отвечает правительство, на заседаниях которого президент может председательствовать; министры обороны и иностранных дел, назначаемые президентом, премьер-министру не подчиняются.

Глава государства может распускать парламент, но тот — в отличие от большинства президентских республик — практически не может объявить ему импичмент: таковой возможен только в результате отдельных голосований Государственной думы и Совета Федерации и при решении Верховного и Конституционного судов. Это практически невозможно потому, что судей назначает президент, члены Совета Федерации представляют клиентелу президента, а на всякий случай у президента есть еще и право распустить Думу, если в ней будет поставлен вопрос об импичменте.

В течение последующих лет мы видели, насколько эффективно могут быть уст­ранены все препятствия для установления в стране диктатуры фактически без серьёзного изменения Основного закона — именно поэтому я уже давно сравнивал «прогрессивную» российскую конституцию 1993 года со знамени­тым Ermächtigungsgezetz, c которым её разделяют ровно 60 лет.

Третье

Об этом редко упоминается, но принятие Конституции вернуло в систему управления страной имперский принцип. Если до этого времени отношения между Москвой и регионами определялись Федеративным договором от 31 мая 1992 г., в котором разделение полномочий было следствием соглашения (некоторые части страны — Чечня и Татарстан — предпочли от него отказаться), то с трагического декабрьского дня многие положения договора были внесены в ч. 3 Конституции и стали неизменяемыми.

Действие нового Основного закона было распространено на «всю территорию Российской Федерации», а не только на регионы, участвовавшие в его принятии, — и Чечня стала считаться Россией, и вскоре началась война, во время которой к началу 2000-х годов окончательно сформировались основы авторитарного управления страной. Не приходится удивляться, что порядок избрания руководителей регионов и их представителей в Совете Федерации с тех пор изменялся десяток раз — с целью превращения их из политиков в бюрократов. Это и стало возможным потому, что никакой федерацией Россия с 1993 года уже не может считаться. От возвращения имперского принципа во внутреннюю политику до ее экстраполяции во внешнюю только один шаг — и скорее вызывает удивление, что полномасштабная завоевательная война была начата Кремлем так поздно, чем то, что она вообще началась.

***

События декабря 1993 года — идеальный пример того, что «самоиденти­фикация» политиков является в большинстве случаев откровенной ложью. Тридцать лет назад российские «демократы» сделали всё необходимое, чтобы гарантировать не торжество демократии, а увековечение своей собственной власти. К несчастью для всех нас — и для многих наших соседей — их тупость превзошла даже их беспринципность, и созданный ими инструмент разрушения современного общества они собственноручно передали тем, кто нашёл ему эффективное применение.