По данным «Левада-центра», в сентябре 2023 года менее половины россиян (48%) в той или иной мере следили за ситуацией вокруг Украины, причем «очень внимательно» — только 18%. В течение 2022 года эти показатели составляли 58% и 25%, а с начала 2023 года — 54% и 21% соответственно.
Телевидение остается одним из основных каналов, по которому транслируется позиция российских властей относительно происходящего в зоне боевых действий. По данным компании «Медиаскоп», выросшая после начала боевых действий аудитория новостей и социально-политических передач в эфире плавно сокращается с осени 2022 года. Если во втором квартале 2022 года общественно-политические передачи смотрели 16% телезрителей, в четвертом квартале того же года — 14%, а в первом квартале 2023 года — лишь 12%. Как видим, объективные показатели интереса к событиям в зоне конфликта снижаются.
***
Важно и то, как меняется субъективно выраженный интерес. В самом общем виде его можно свести к двум показателям.
Во-первых, ощущает ли человек недостаток информации на какую-то тему, считает ли он, что от него что-то скрывают, недоговаривают. Или напротив, информации на тему слишком много, она превращается в шум и воспринимается не как новость или событие, а лишь как фон, на который нет необходимости реагировать. Тогда человек стремится избежать новостей на эту тему.
Во-вторых, хочет ли он получить больше информации по теме. Поскольку поток информации остается большим и с ним не может быть проблем, важное значение в данном случае имеют ее всесторонность и разнообразность, представленность различных точек зрения.
Если респондент (ка) считает, что у него или нее достаточно информации о ходе спецоперации и он (а) не хотел (а) бы получать больше информации по этой теме в дальнейшем, то мы, по-видимому, имеем дело со случаем, когда интерес удовлетворен. Такие люди составляют первую группу — «насытившихся информацией», доля которой в сентябре 2023 года — 31% россиян. Они, по-видимому, опасаются получить новое знание, которое будет противоречить уже полученному, опасаются получить информацию о событиях, переворачивающую уже принятое и комфортное человеку мнение о них. Поэтому они просто избегают новой информации, стремясь сохранить сложившуюся картину событий.
Вторая группа — те, кто уверен, что накопленных знаний достаточно, но они готовы услышать что-то новое по теме. Эта группа «вовлеченных» включает в себя 15% россиян. Возможно, новая информация нужна им для поддержания собственных представлений о ситуации в актуальном состоянии в силу более глубокой личной вовлеченности в события, например в случае участия кого-то из близких или друзей в событиях в Украине или вокруг нее. Новая информация нужна им и для того, чтобы подкрепить свое, уже сформировавшееся мнение. В любом случае для них новая информация составляет значимый для повседневной жизни элемент, обеспечивающий включенность в события либо информационную (знать, чтобы обсуждать), либо деятельностную (знать, чтобы действовать).
Третью группу составляют те, кто не только не хочет получать новую информацию о спецоперации, но и считает, что не имеет необходимой информации о ней. Иначе говоря, данная группа хотела бы изолироваться от военных событий, концентрируя силы и ресурсы на собственной жизни и не желая тратить их на внешние, с их точки зрения, события, на которые они не могут повлиять. Такая реакция приспособления характерна для 22% респондентов, образовавших группу «отстранившихся».
Наконец, четвертую группу составляют те, кто считает, что у них недостаточно информации о военных действиях, но они хотели бы это исправить. Доля этой группы «интересующихся» в российском населении составляет 21%.
Примерно 11% дали неопределенные ответы. Поэтому опишем их как неопределившиеся.
Данные собраны исследовательской компанией ExtremeScan в ходе опроса взрослого населения РФ в сентябре 2023 года.
Среди мужчин выше доля вовлеченных (19% против 13% среди женщин), в то время как среди женщин, напротив, выше доля интересующихся. Вероятно, мужчины уже нашли комфортные для себя каналы информации и объяснительные рамки происходящего, а вот женщины пытаются найти и то, и другое, чтобы адаптироваться к ситуации.
Разобраться в ситуации чаще хотят молодежь и тридцатилетние (по 26%), а вот старшее поколение россиян настроено на воспроизводство примерно одной и той же информации о боевых действиях (по 19%). Среднее же поколение чаще других стремится уклониться от получения информации на эту тему (27%). Можно предположить, что доминирующая сегодня информация о спецоперации скорее успокаивает старшие поколения россиян, депрессирует средние и заставляет искать альтернативную информацию младшие.
***
В прежних отчетах уже много раз приходилось говорить о том, что нынешний конфликт двух славянских и православных в основе своей стран несколько отстраненно осознается представителями неславянских этносов и иных конфессиональных групп. Относящие себя к русским чаще оказываются среди насытившихся информацией (32%), то есть тех, кто уже имеет достаточно, с их точки зрения, информации о конфликте и уклоняется от новой, и среди вовлеченных (16%), то есть тех, кто не мыслит себя вне потока актуальной информации оттуда. Для обеих этих групп знания о военном противостоянии более актуальны, чем для остальных. Нерусские этносы чаще русских оказываются среди тех, кто хотел бы лучше разобраться, что же на самом деле (24%).
Среди жителей российской столицы более трети (38%) полагают, что обладают всей необходимой информацией и избегают получения новой, но здесь же — почти четверть (23%) вовлеченных. Как видим, Москва отличается и теми, кому все ясно, и теми, кто хотел бы получать альтернативную информацию о спецоперации. Доля отстранившихся выше всего среди жителей не столичных и не приграничных российских регионов (23%), то есть чем дальше от фронта и от центров принятия решений, тем больше доля российских граждан, предпочитающих меньше знать о спецоперации.
Доля насытившихся информацией больше среди обладателей высшего образования (35%), которым полутора лет хватило для формирования и использования собственного пула источников. Для менее образованных россиян более характерно отстранение от военной тематики (22%).
***
Чем выше доход россиянина, тем вероятнее, что он избегает новой информации об СВО, хотя и считает, что в курсе событий. Справедливости ради нужно отметить, что среди высокодоходных групп выше и доля вовлеченных (18%). В целом чем выше доход, тем более информированным считает себя россиянин. Низкодоходные группы чаще считают себя в недостаточной мере информированными, но лишь небольшая их часть (22%) намерена иметь больше знаний о происходящем, в то время как большинство (38%) вытесняет тему спецоперации на периферию своих интересов.
Занятые в частной экономике россияне проявляют сравнительно более высокую заинтересованность в альтернативной информации о происходящем на фронте (23–24%). Но лишь предприниматели считают себя искушенными в теме СВО (36%).
Как видим, группы, относящиеся к социальному центру, — жители Москвы, русские, имеющие высшее образование, высокие доходы, предприниматели — уверены в своих источниках информации о военных действиях и не желают расширять их спектр.
А вот молодежь, женщины, низкодоходные группы, представители нерусских этносов и занятые в частной экономике, напротив, предпочитают лучше разобраться в данной теме, не считают имеющуюся информацию полной и предпочитают что-то иное. Доминирующие сегодня в российском обществе группы чаще считают получаемую из своих источников информацию достоверной и реже готовы ориентироваться на другие источники, тогда как на социальной периферии более выражена потребность в получении альтернативной информации о военных действиях, нежели та, которой они располагают на момент измерения.
Разумеется, отношение к самой СВО определяет и отношение к потреблению информации о событиях, с ней связанных. Самой провоенной группой оказались вовлеченные, т. е. те, кому источников информации в принципе достаточно, но кому при этом хотелось бы получить их ещё больше (74%). Особая актуальность информации о военных действиях в сочетании с преобладанием провоенной позиции в этой группе, вероятно, обусловлена наличием в социальном окружении близких, персонально вовлеченных в спецоперацию людей. В группе насытившихся информацией есть не только те, кто придерживается точки зрения российского государства и не хочет знакомиться с новой информации о ситуации, но и те, кто придерживается противоположной позиции, но также не готов получить обновления.
Они сформировали свое отношение к СВО, положительное или отрицательное, и не считают нужным получать альтернативную о ней информацию.
Наиболее критичны к интервенции отстранившиеся (51%) и интересующиеся (40%). Первая группа объединяет присоединившихся к большинству сторонников интервенции и наиболее депривированных её противников, разочаровавшихся во всяких источниках и адаптировавшихся к неприятной для себя военной ситуации путём ухода в повседневность. Критически относящиеся к интервенции представители второй группы столь же критичны и к источникам информации о ней — их не удовлетворяют существующие источники, и они хотят разобраться в ситуации с помощью какой-то другой информации. В эту же группу попадают и те противники военных действий, которые ищут новые аргументы в защиту своей позиции.
Повседневное социальное окружение, очевидно, формирует и информационный фон для всех групп. Представители более милитаристски настроенных групп насытившихся информацией и вовлеченных чаще находятся в окружении сторонников интервенции (59% и 67% соответственно). В то же время в окружении более антивоенных групп отстранившихся и интересующихся сторонников военного противостояния значительно меньше: 46% и 37%. Важно, что противники СВО более или менее равномерно распределены во всех группах; может быть, среди вовлеченных их меньше. Это указывает на то, что отношение к самой операции не означает однозначной (не)готовности к получению альтернативной информации о военных событиях:
есть те, кто поддерживает ее, но не готов получать регулярную информацию о ее ходе, а есть те, кто не поддерживает, но стремится найти все новые и новые сведения о событиях вокруг нее.
Чуть менее половины россиян поддержали бы решение Путина начать новую волну мобилизации (49%). Среди вовлеченных эта доля увеличивается до 68%. А среди интересующихся она почти вдвое ниже — 35%. Как видим, отношение к потреблению информации сильнее дифференцирует не столько отношение к уже произошедшим событиям, сколько ожидание тех или иных событий в будущем.
Гипотетическое решение президента Путина вывести войска из Украины поддержало бы 40% россиян, и примерно столько же (41%) выступило бы против. Больше всего противников такого решения среди наиболее милитаристской группы вовлеченных (58%), тогда как реже всего готовы выступить против вывода войск интересующиеся (28%) — самая антивоенная группа. Можно еще раз убедиться, что
отношение к актуальной информации о боевых действиях оказывает значимое влияние на оценку возможных событий в будущем.
Исследователи задали россиянам вопрос, какие последствия для страны вызовет такой вывод войск из Украины. 42% жителей страны считают, что это принесет спокойствие и возвращение к мирной жизни. Эта оценка широко распространена во всех группах, но больше всего — в группе интересующихся (46%), а меньше всего — среди вовлеченных (36%). Другим последствием вывода войск россияне считают возвращение домой родственников и друзей (20%). Этого чаще других (23%) ожидают вовлеченные, что подтверждает ранее сделанное предположение о большей доле в этой группе тех, у кого воюют родственники и друзья. Психологического облегчения чаще ждут наиболее фрустрированные военными действиями респонденты из группы отстранившихся (26%).
Насытившиеся информацией чаще других полагают, что вывод войск вызовет разочарование, крушение амбиций и нарастание психологических трудностей (16%). А вот вовлеченные чаще опасаются сохранения угрозы российским рубежам и населению юго-востока Украины (23%). Вероятно, насытившиеся информацией, избегая новых знаний о ситуации, опасаются именно психологического дискомфорта при получении информации об СВО, не вписывающейся в их картину событий.
Таким образом, отношение к информации о военных действиях не является простой проекцией отношения к самой СВО, хотя их взаимозависимость очень высокая.
- Существует группа «насытившихся информацией», которая сформировала свое положительное или отрицательное отношение к спецоперации, но не считает нужным получать альтернативные сведения о ее ходе.
- Есть группа «интересующихся», преимущественно поддерживающих антивоенную позицию и имеющих наиболее выраженную потребность в новых источниках информации об интервенции.
- Потребности в новых источниках информации наиболее милитаристски настроенной группы «вовлеченных» в значительной мере обусловлены наличием в их окружении воюющих друзей или родственников.
- И наконец, группа «отстранившихся» адаптировалась к неприятной для них военной ситуации путём ухода в свою личную жизнь и решение повседневных проблем.
Группы, относящиеся к социальному центру, — жители Москвы, русские, имеющие высшее образование, высокие доходы, предприниматели — уверены, что получили весь необходимый объем сведений о спецоперации и не готовы к альтернативному взгляду на нее. Напротив, те, кто не доминирует в нынешней социальной иерархии — молодежь, женщины, низкодоходные группы, представители нерусских этносов и занятые в частной экономике — предпочли бы получить информацию из новых источников. Как видим, доминирующие сегодня в российском обществе группы хотя и понимают ситуацию, но не готовы к альтернативному взгляду на нее, а те, кто не доминирует в нынешней социальной иерархии, напротив, предпочли бы познакомится с такими взглядами. Это позволяет более внимательно отнестись к протестам женщин с требованиями ротации мобилизованных.
Отношение к актуальной информации о боевых действиях оказывает более глубокое влияние не столько на оценку уже состоявшихся событий, сколько на оценку возможных событий в будущем.
