За три года войны в Украине российское государство отняло у собственников активов на 3,9 трлн рублей, или $50 млрд, подсчитало адвокатское бюро «Некторов, Савельев и партнеры» (NSP). Эта сумма покрывает треть годовых расходов на войну (13,5 трлн рублей), сопоставима с капитализацией «Роснефти» (которая сама стала нефтяным гигантом в результате реализованной Кремлем схемы по отъему активов у «Юкоса») и годовым дефицитом федерального бюджета.
В общей сложности юристы NSP насчитали 102 дела, связанных с отъемом активов у частных собственников, говорится в их докладе. Сумма в 3,9 трлн руб., на которую были изъяты активы:
- немного не дотягивает до текущей рыночной капитализации «Роснефти» (4,3 трлн руб.). Но в своем долларовом выражении (около $50 млрд) она значительно больше капитализации когда-то крупнейшей компании России «Юкос», превысившей в середине 2003 года $30 млрд. Основным добывающем активом «Роснефти» стал «Юганскнефтегаз», купленный на аукционе по распродаже активов «Юкоса» с более чем 60%-ной скидкой. Эксперты неоднократно называли разгром «Юкоса» ключевой вехой, которая определила беззащитность бизнеса и прав собственности перед властью, показавшей, что может уничтожить любую компанию;
- чуть больше запланированного на текущий год дефицита бюджета (3,8 трлн руб.);
- сопоставима с ликвидной частью Фонда национального благосостояния (4,1 трлн руб. на 1 июля 2025 года);
- превышает треть годового бюджета на войну (13,5 трлн руб. в 2025 году);
- в 2,6 раза превышает годовой бюджет Санкт-Петербурга (около 1,5 трлн руб.);
- в 10 с лишним раз превышает годовые бюджеты крупных регионов, таких как Новосибирская (374 млрд руб.) или Ростовская области (363 млрд руб.).
Число конфискаций растет, так как государство стремится взять под контроль стратегические предприятия, продукция которых ему необходима для продолжения войны. Кроме того, продажа национализированных компаний позволяет хоть как-то пополнить истощающийся бюджет и вознаградить близких к Кремлю бизнесменов, а также поставить покупателей в зависимость от власти, а не от результатов ведения бизнеса. Запущенный Кремлем процесс национализации подпитывает сам себя: силовики все активнее ищут возможности для отъема собственности. В этом им помогают суды, в том числе Конституционный, который фактически отменил срок давности по сделкам о приватизации, разрешив пересматривать даже совершенные в 1990-е годы.
Национализация принимает разные формы в зависимости от того, на каких основаниях производится отъем активов. Например, предприятия иностранных компаний могут быть защищены от конфискации международными соглашениями о защите инвестиций, поэтому Владимир Путин просто передает их своими указами Росимуществу в бессрочное управление. За прошедший год число таких предприятий, по подсчетам NSP, выросло с девяти до 16.
Активнее всего собственность отнимается на основании закона о стратегических обществах: по нему за три года к началу июля было изъято активов на 1,539 трлн руб. Коррупция стала основанием для изъятия на сумму 1,07 трлн руб., нарушения при приватизации – на 385,4 млрд руб., неэффективное управление и контроль – на 621,5 млрд руб., борьба с экстремизмом – на 181,8 млрд руб.
Кремль таким образом решает сразу две проблемы, сказал Bloomberg экономист Андрей Яковлев, сотрудник Центра Дэвиса при Гарвардском университете: когда конфискованное имущество затем перепродается, тратящий около 30% на войну бюджет получает дополнительные деньги, а «бизнес-элита перестраивается таким образом, что ее судьба оказывается связанной с выживанием режима».
Схему эту вряд ли можно назвать эффективной с экономической точки зрения.
Что касается ротации собственников, смена частных владельцев, обладающих накопленным за десятилетия опытом ведения бизнеса и борьбы с кризисами, «на тех, кто своим успехом обязан государству, неизбежно снижает общую эффективность экономики», по словам Яковлева.
Захват активов и перераспределение части из них в пользу близких властям бизнесменов подрывает последние остатки законности в России, экспроприация приняла «хаотичный» и «неуправляемый» характер, говорила Александра Прокопенко, научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии, бывший советник Банка России. Аналогичное мнение, только в более жестких выражениях, высказал Джеффри Зонненфельд, старший заместитель декана по изучению лидерства и профессор Школы менеджмента при Йельском университете (что, вероятно, сыграло роль в признании университета «нежелательной организацией» в России). Это «представляющее угрозу, небезопасное и ненадежное место для ведения бизнеса», писал про Россию Зонненфельд, когда Дональд Трамп стал обсуждать с Путиным восстановление экономических связей:
Презрение руководителей компаний к путинской России объясняется тем, что Путин — не заслуживающий доверия диктатор, который в один момент может попросту национализировать их бизнес.
Чтобы хоть как-то защититься, адвокаты NSP советуют владельцам российских компаний избавиться от всего, что может стать основанием для отъема бизнеса, – второго гражданства, зарубежной недвижимости, деловых связей с недружественными странами (куда, например, раньше в холдинговые компании перечислялись дивиденды), а также задуматься о передаче пакета акций «государственно ориентированным» партнерам.
