Ожидания выглядят оптимистично, чего нельзя сказать о реальном положении дел в отрасли, которая и должна обеспечить такие поступления в бюджет.
На то, чтобы признать плачевное состояние отечественной нефтедобычи, у правительственных чиновников смелости хватает. Однако вытекающий из этих признаний естественный вопрос: «А что вы собираетесь в этой обстановке делать?» – повисает в воздухе.
Привычная для бюрократов формулировка — «Должно быть вот так» и «Как было бы хорошо, если бы все было хорошо». За рамками благих пожеланий остаётся неясно, кто именно и каким образом будет совершать конкретные действия, ведущие к поставленной цели.
«Трудные категории запасов»
Далеко не впервые перед нефтяниками именно в такой форме выступает первый заместитель министра энергетики Павел Сорокин. В ходе традиционной Российской энергетической недели он сделал короткий доклад на сессии, озаглавленной «Бурить нельзя останавливаться: стратегия развития отрасли на 10 лет».
Стратегий нефтяники видели уже много, первую начали разрабатывать ещё в 1990 году, и все они были не похожи ни на обязывающие документы, ни на планы действий. Пользы от этих бумажек никакой не было и нет. Ныне официально действующая Энергетическая стратегия на период до 2050 года — не исключение. В ней говорится, что добыча нефти в России в идеальном случае будет держаться на уровне 540 млн тонн в год вплоть до середины текущего столетия (в 2024 году она составила 516 млн тонн, в 2023 году было 530 млн тонн), а по сценарию, названному «стрессовым», она может упасть до 171 млн тонн. Выбирайте, какой вариант вам больше нравится: чиновники в правительстве свое видение изложили…
Если верить последнему выступлению Сорокина, в добываемой в России нефти к 2030 году более 80% придется на трудноизвлекаемые запасы (ТРИЗ). В 2024 году, по свидетельству начальника Сорокина, министра энергетики Сергея Цивилева, доля таких запасов превысила 60%. А в феврале этого года Госкомиссия по запасам полезных ископаемых оценила эту величину в 52%.
Оценки становятся всё более тревожными. Помнится, в ноябре 2023 года вице-премьер Александр Новак предупреждал со ссылкой на расчеты Роснедр, что доля ТРИЗ может вырасти до 70% к 2050 году – а в тот момент был 31%.
Тенденция понятна. Компаниям приходится вкладывать всё больше средств в добычу трудноизвлекаемого сырья. Ни о крупных открытиях месторождений, ни о фонтанирующих скважинах речь в стране не идет уже давно.
Вот что сказал Сорокин на форуме: «Это означает, что как капитальные затраты, так и операционные на добычу такой нефти будут расти. То есть природная рента — прибыль, которую можно поделить между инвестором и государством, — в течение десяти ближайших лет сократится в два раза. В первую очередь из-за того, что для разработки месторождений необходимо будет применять более дорогие и сложные технологии, поскольку мы будем уходить в более трудные категории запасов».
На бурение дополнительных скважин, зарезку боковых стволов — отводов от уже пробуренных скважин, на вторичные и третичные методы стимулирования нефтеотдачи залежей, на включение в разработку менее продуктивных горизонтов и залежей-сателлитов нефтяники тратят огромные средства. Средняя себестоимость добычи барреля российской нефти уже оценивается примерно в 45 долларов. А добыча неуклонно снижается.
Неутешительные показатели демонстрируют даже компании, всегда отличавшиеся широким применением самых передовых технологий. В отчетах «Лукойла» добыча углеводородов в 2023 году упала на 2,8%, в 2024 году — на 2,6%, а в первой половине текущего года — на 3,9%. И хотя официальные данные о российской нефтедобыче остаются засекреченными, представители отрасли утверждают в частных беседах, что с начала широкомасштабной войны против Украины в 2022 году она сократилась не менее чем на 10%.
Белиберда в трех направлениях
«Стрессовый» сценарий Энергетической стратегии становится все более реалистичным.
Что же предлагает делать правительство? Если послушать Сорокина, действовать отрасли надо в трех направлениях.
Во-первых, нефтяники должны создать у себя «технологический задел». Компаниям предлагается объединиться для создания «коммерчески обоснованных и рентабельных образцов оборудования для работы на ТРИЗ». По сведениям из компаний, там и без советов Минэнерго делают все возможное, чтобы высасывать последние капли из опустошенных месторождений, и никакое «объединение усилий» на поможет сделать, например, геологические запасы в неприступной для любых технологий Баженовской свите рентабельными.
Во-вторых, указывает Сорокин, надо «работать с ресурсной базой», «более конкретно понимать, как те или иные действия регулятора или технологические решения повлияют на стоимость разработки новых запасов». Опрошенные нефтяники отказываются понимать, что первый замминистра имеет в виду и называют его слова белибердой. Они и без таких примитивных рекомендаций привыкли анализировать и оценивать все факторы, влияющие на себестоимость разработки запасов.
И в-третьих, мельком заметил Сорокин, это «работа с фискальными условиями, налогами». Аудитория форума при этих его словам оживилась: налогами ведает как раз правительство, и именно налоговое бремя делает добычу трудноизвлекаемой нефти коммерчески нерентабельной. Отрасль постоянно требует налоговых льгот для ТРИЗ, но принимать решения о налогообложении добывающих компаний Минэнерго не вправе. Война делает невозможными какие-то финансовые преференции даже для такой стратегически важной отрасли национальной экономики, как нефтедобыча. Но никаких обещаний помощи со стороны налоговых органов на форуме никто не услышал.
Мрачные перспективы российской нефтедобычи вполне осознали и в альянсе ОПЕК+, куда наша страна входит как участник, обязавшийся манипулировать добычей в интересах стабилизации мирового энергетического рынка. Держаться в пределах своей квоты на добычу в этой организации Россия не в состоянии. В августе ее среднесуточная добыча, как свидетельствуют публикуемые ОПЕК данные, составил 9,173 млн баррелей, а согласованная квота составляла 9,344 млн.
Снижение это происходит одновременно с заявлениями Москвы, что российские нефтяники сокращают добычу якобы для того, чтобы компенсировать некоторое «перепроизводство» в предыдущие месяцы. Реальная ситуация в отечественной нефтяной отрасли развивается так, что разговоры о намеренном сокращении добычи во исполнение обязательств перед ОПЕК+ выглядят неуклюжим притворством.
