Как я и прогнозировал еще в конце прошлого года, проблема приема в российские школы детей-мигрантов, которую тогда раздували чуть ли не ксенофобской трагедии, свелась к тестированию 8,2 тысяч детей (я предполагал, что их будет от 5 тысяч до 10 тысяч). Впрочем, заявления были поданы от 23,6 тысяч человек, однако две трети из заявителей даже не потрудились собрать полный пакет документов на своих детей — наверное, настолько сильно они хотели попасть в российские школы.
Леваческая идеализация мигрантов
Из 8,2 тысяч детей, о судьбе которых их родители смогли хотя бы базово позаботиться, на тестирование пришли 5,9 тысяч. А из этих пришедших на тестирование успешно прошли его 2,9 тысяч — то есть, практически половина. Но если считать от количества желающих, то это всего 12,6 процентов. То есть, по пути потерялись почти 80 процентов детей — но я хотел бы подчеркнуть, что подавляющее большинство из них потерялось не из-за особенной ксенофобии Рособрнадзора, а из-за разгильдяйства собственных родителей.
Также нельзя пройти мимо огромных диспропорций между регионами, даже соседними. Например, в Краснодарском крае тестирование сдали 201 из 286 детей (70%), в соседнем Ставропольском крае — 42 из 90 детей (46%), а в Северной Осетии, Ингушетии и Дагестане количество сдавших тестирование — ровно 100%. Правда, в абсолютных цифрах это два, один и четыре ребенка соответственно.
Меня трудно заподозрить в симпатиях к российскому Рособрнадзору, но даже при таких — прямо скажем, не самых трагических — результатах это ведомство попыталось пойти навстречу тестируемым. Чиновники ведомства попытались протащить приказ, что для успешного тестирования нужно набрать 30% от максимального балла — то есть уверенный кол, даже не двойку. Однако после критики спикера Госдумы Вячеслава Володина эту планку подняли до «удовлетворительно» — что также не выглядит как беспринципные репрессии в отношении мигрантов.
Меня в этой связи больше интересует другой вопрос. Если ровно три четверти родителей этих детей, прямо скажем, совершенно безответственно отнеслись к судьбе собственных отпрысков (не собрали документы, не привели на тестирование и так далее), то должна ли прогрессивная общественность принимать на себя их нереализованные родительские обязанности? Еще проще — должно ли вообще государство в России и любой другой стране учить детей мигрантов бесплатно и безо всяких предварительных условий, типа знания языков?
Первое и самое главное усилие над собой, которое должна совершить прогрессивная общественность, состоит в отказе об леваческой идеализации мигрантов. Как видно из общей статистики, их положение в данной конкретной ситуации бесконечно далеко от угнетаемой классов. Это подтверждается и статистикой по высшему образованию — например, по данным Россотрудничества, до трети студентов, поступивших в российские вузы из стран СНГ, ни разу не появлялись на учебе. Для них студенческая виза — просто вариант легализации в стране.
Это не инвестиции
Этот вопрос нужно обсуждать с рациональных позиций. Понятно, когда гражданин или негражданин страны платит налоги и социальные взносы, и справедливо требует, чтобы государство взамен давало ему бесплатный доступ к общественным благам — образованию, здравоохранению, прочей инфраструктуре. Это — честная сделка. Работает ли она в отношении мигрантов? Короткий ответ — неизвестно, но скорее всего нет.
Например, по данным немецкой социальной системы, мигранты в среднем дают положительный социальный эффект для медицины только в силу того, что они еще молоды и не получают пенсий и дорогостоящего лечения. А через 10-20 лет в силу естественных причин социальная система будет тратить на них больше, чем получать взамен.
При этом уже сегодня 47% получателей пособия по безработице составляют иностранцы. А федеральные расходы на беженцев и просителей убежища составляют 30 млрд евро — или 6% бюджета страны.
Поэтому неудивительно, что ультраправая партия «Альтернатива для Германии» вот уже полгода остается самой популярной политической силой в стране, а наиболее успешно ее кандидаты выступают там, где количество мигрантов зашкаливает.
В России со статистикой гораздо хуже, но какие-то прикидки совершить тоже совсем несложно. Например, мы знаем, что в 2024 году 2 млн мигрантов с патентами внесли в российский бюджет около 123 млрд рублей налогов. То есть 61 500 рублей в год на каждого. Отдельно — социальные взносы, но школы финансируются именно из налогов.
В Москве государственная субсидия на 1 ребенка в школе составляет от 171 тысяч рублей (для младшей школы) до 194 тысяч (для средней и старшей школы) рублей в год. То есть, даже если мигрант отдает в школу одного ребенка, это означает, что обучение этого ребенка на две трети оплачивают какие-то другие российские налогоплательщики. Получается, что даже на этом этапе сделка мигранта и общества как-то не особенно работает.
Таким образом, частный вопрос о бесплатном обучении детей мигрантов в школе перерастает в более общий вопрос о том, нужны ли вообще такие мигранты для России и многих других государств? Когда-то и в России, и в Германии, и по всей Европе было принято считать, что это такая вот инвестиция в экономику и в будущее. Но кажется, что чем дальше, тем все более очевидно, что это не инвестиция, а только увеличивающаяся статья социальных расходов.
Не сделка, а ценности
Отсюда и «правый поворот» в Италии, Германии, Франции, США, России и многих-многих других странах. Общество справедливо спрашивает у политиков: секундочку, вы обещали, что это они будут нас кормить, так почему же в итоге мы кормим их? Дайте ответ!
Нет ответа! Точнее, нет рационального ответа, потому что сделка между мигрантами и обществом получается какая-то явно невыгодная. Поэтому вместо рациональных в ход пускаются ценностные аргументы — а это прямой путь к бесконечной ругани. Ведь если единица строго больше нуля, и с этим не поспоришь, то о ценностях можно спорить бесконечно.
В этой ситуации остается только пожелать нам всем, чтобы вместе с водой страны нашего нынешнего проживания не выплескивали ребенка. Точно также, как «гражданин страны» не является безусловным синонимом благородного и трудолюбивого господина, «мигрант» не является синонимом бездельника и нахлебника.
Судить надо не по паспорту, а по человеку. Хотя кажется, что в нынешнем мире это все больше становится недостижимым интеллектуальным свойством как отдельных людей, так и отдельных стран.
